— Не поздновато?
— Может, и поздновато. Фил сказал мне сегодня одну странную вещь: он понимает, каково это — быть несправедливо обвиненным.
Миссис Тернбол молча поигрывала бокалом.
— Шерри?
Та подняла глаза.
— Не хочу, чтобы ему снова делали больно.
— Я пришла совсем не за этим.
— Каждое утро Фил встает в шесть, надевает костюм, галстук, будто собрался на работу, покупает местные газеты, едет в «Пригородное кафе» на семнадцатом шоссе, сидит, ни с кем не разговаривает, пьет кофе и просматривает объявления. Совсем один, в костюме и галстуке. И так каждое утро.
Уэнди снова вспомнился отец, кухонный стол, резюме и конверты.
— Я пытаюсь убедить его: мол, все нормально, — но когда предлагаю переехать в дом поменьше, он воспринимает идею как личный крах. Вот ведь мужчины, да?
— Что с ним произошло?
— Фил любил свою работу. Финансовый советник, инвестиционный менеджер!.. Часто говорил: «Люди доверяют мне сбережения всей своей жизни». Вдумайтесь: заботился о чужих деньгах. Ему отдавали годы трудов, образование детей, будущие пенсии. А еще говорил: «Представь, какая это ответственность и какая честь». Вот в чем суть: в доверии к нему, в честности и чести.
Шерри замолчала. Продолжения не последовало, и Уэнди сказала:
— Я кое-что выяснила.
— Снова пойду работать. Фил против, но я пойду.
— Шерри, послушайте. Я знаю об обвинениях в растрате.
Миссис Тернбол вздрогнула будто от пощечины.
— Откуда?
— Не важно. Фил имел в виду именно это?
— Его оговорили, сфабриковали полную чушь, нашли повод уволить одного из самых высокооплачиваемых сотрудников. А если правда, где тогда официальные обвинения?
— Я хотела бы сама все с ним обсудить.
— Зачем?
Уэнди открыла рот, но так ничего и не сказала.
— В любом случае к Дэну это не имеет отношения, — продолжила Шерри.
— Может, и имеет.
— Каким образом?
Хороший вопрос.
— Могу я попросить вас поговорить с мужем?
— О чем?
— О том, что хочу ему помочь. — Тут Уэнди внезапно вспомнила сказанное и Дженной, и Филом, и самой Шерри — нечто о прошлом, о Принстоне, о Фарли. Теперь следовало бы поехать домой, сесть за компьютер и выяснить некоторые детали. — Просто поговорите с ним. Хорошо?
Тенефлай завел новую песню — поэму некой пуме по имени Харизма, передирая собственный каламбур о том, что в нем нет харизмы, но сам в Харизме побывал бы.
Уэнди поспешила к Попсу:
— Ну все, пойдем.
Он махнул рукой пьяненькой даме с манящей улыбкой и глубоким вырезом и пояснил:
— Работает тут.
— Дай ей свой номер и пусть тряхнет тебе щеночками в другой раз. Пора уходить.
ГЛАВА 15
Цель номер один для следователя Фрэнка Тремонта и шерифа Микки Уокера — найти связь между растлителем малолетних Дэном Мерсером и пропавшей Хейли Макуэйд.
Телефон последней пока принес мало пользы — ни новых сообщений, ни писем, ни звонков, однако Том Стэнтон, молодой коп из округа Сассекс, имевший кое-какой опыт в работе с техникой, продолжал копаться в аппарате. Впрочем, с помощью слезливого Тэда и стальной Марши вскоре выяснили: Хейли училась в средней касселтонской школе в одном классе с Амандой Уилер, приемной дочерью Дженны Уилер, прежней жены Дэна. Сам Мерсер сохранил дружеские отношения с бывшей и, предположительно, проводил в ее доме много времени.
Связь.
Уилеры сидели напротив Тремонта на диване в гостиной своего стандартного двухэтажного дома. Судя по распухшим векам, Дженна недавно плакала. Это была миниатюрная женщина с крепким, видимо, хорошо знакомым со спортом телом — эффектным, если бы не заплаканное лицо. Ее муж Ноэль, как выяснил Тремонт, возглавлял отделение кардиохирургии в медицинском центре «Вэлли». Длина его буйных темных волос скорее подходила концертирующему пианисту, чем врачу.
«Снова плюшевый диван, — подумал Фрэнк, — снова милый пригородный домик. Все, как у Макэуйдов. Тоже красивая и, похоже, дорогая софа. Только эта — ярко-желтая, в голубой цветочек, весенняя». Он представил, как супруги (Ноэль с Дженной или Тэд с Маршей) едут за город в мебельный магазин где-нибудь на четвертом шоссе, испытывают гору диванов — думают, какой подойдет их чудесному жилищу, убранству комнаты, их привычкам, будет удобным и крепким, не станет ли контрастировать с дизайнерскими обоями, восточным ковром и безделушками из поездки в Европу. Мебель привозят, долго двигают с места на место, усаживаются сами, потом зовут детей и, вполне возможно, однажды поздно вечером, тайком спустившись из спальни, решают его опробовать.
За спиной Фрэнка Тремонта солнечным затмением темнела массивная фигура Микки Уокера, шерифа округа Сассекс. Два расследования пересеклись, и разделение юрисдикций больше не мешало работать вместе, поскольку речь шла о пропавшей девушке. Решили, что говорить станет Фрэнк.
Он кашлянул в кулак.
— Спасибо за согласие побеседовать.
— Есть новости о Дэне? — спросила Дженна.
— Я хочу узнать, как вы оба относились к Мерсеру.
Она озадаченно подняла бровь. Ноэль сидел неподвижно, чуть подавшись вперед, — руки на бедрах, скрещенные пальцы между колен.
— Относились? — переспросила Дженна.
— Да. Тепло?
— Тепло.
— И вы? Все-таки бывший муж вашей супруги, — обратился Фрэнк к Ноэлю, но ответила снова Дженна:
— Да, все тепло относились. Дэн — крестный нашей дочки Кэрри… Был крестным.
— Сколько ей лет?
— При чем тут это?
— Пожалуйста, ответьте, миссис Уилер, — сказал Тремонт чуть жестче.
— Шесть.
— Ее оставляли наедине с Дэном Мерсером?
— Что за намеки…
— Всего лишь вопрос, — оборвал Фрэнк. — Оставалась ли ваша шестилетняя дочь наедине с Дэном Мерсером?
— Да. — Дженна вздернула голову. — И очень его любила. Называла дядей Дэном.
— У вас ведь двое детей?
На этот раз ответил Ноэль:
— Да, еще Аманда. Моя дочь от прошлого брака.
— Она сейчас дома? — Впрочем, Фрэнк и так знал ответ.
— Она у себя наверху.
Дженна посмотрела на Уокера, который стоял молча, скрестив руки.
— Не понимаю, как это связано с убийством Дэна Эдом Грейсоном.
Шериф только взглянул на нее в ответ.
