— Полиция даже не догадывается насчет Хейли Макуэйд.
— Как знать, — ответила Эстер, поразмыслив. — Вдруг именно мы ни о чем не догадываемся.
ГЛАВА 26
Вышедший в отставку следователь округа Эссекс Фрэнк Тремонт жил в доме колониального стиля с двумя спальнями, небольшой, но безупречно подстриженной лужайкой и флагом футбольного клуба «Нью-Йорк джайнтс» справа от входной двери. Пионы в цветочных ящиках имели такой насыщенный оттенок, что Уэнди подумала, не искусственные ли они.
Свернув с тротуара и сделав десяток шагов, она постучала. Дрогнула занавеска в эркере, через несколько секунд открыли дверь. Похороны уже несколько часов как закончились, но Фрэнк до сих пор не снял черный костюм, хотя ослабил галстук и расстегнул две верхние пуговицы сорочки. На шее виднелись невыбритые места. Уэнди обратила внимание на его хмельные глаза и почуяла спиртной душок.
Тремонт молча, с тяжелым вздохом отошел в сторону и кивком пригласил гостью внутрь. Та проскользнула в проем. Темную комнату освещала единственная лампа. На старом кофейном столике ждала полупустая бутылка «Капитана Моргана». Ром. Фу. На диване валялись разобранные газеты, на полу стояла картонная коробка — по-видимому, личные вещи с работы. По телевизору брызжущий бодростью атлетичный тренер рекламировал спортинвентарь. Уэнди посмотрела на бывшего следователя — тот пожал плечами:
— А что, вышел на пенсию, самое время подкачать живот.
Она слабо улыбнулась.
На другом столике стояла фотография девочки-подростка с прической по моде пятнадцати-двадцатилетней давности; первой бросалась в глаза улыбка, яркая, широкая — чистый свет. От таких щемит родительское сердце. Уэнди знала историю Фрэнка и понимала: на снимке — его дочь, которая умерла от рака. Взгляд снова упал на бутылку, и она подумала: «Как Тремонт вообще выкарабкался?»
— Что нового, Уэнди?
— Значит, — она стала тянуть время, — официально вышли на пенсию?
— Да. С шумом и треском. А вы как думали?
— Мне жаль.
— Приберегите жалось для семьи жертвы.
Она кивнула.
— Фамилия «Тайнс» во всех газетах. Вы теперь знаменитость. За вас! — Он саркастично изобразил тост.
— Фрэнк.
— Что?
— Не говорите глупостей, о которых потом пожалеете.
— Да, здравая мысль, — кивнул Тремонт.
— Значит, дело официально закрыто?
— По нашей линии, в общем, да. Преступник мертв — зарыт где-нибудь в лесу. Человек поумней меня увидел бы в этом иронию.
— Вы пробовали еще раз надавить на Эда Грейсона, выяснить, где тело?
— Давили как могли.
— И?
— Молчит. Я хотел обещать ему неприкосновенность, но мой главный босс, Пол Коупленд, не дал согласия.
Уэнди подумала, не пойти ли снова к Грейсону — вдруг теперь он разговорится. Тремонт смахнул с дивана газеты, предложил сесть, а сам рухнул в кресло с подставкой для ног и взял пульт от телевизора.
— Знаете, что сейчас будет?
— Нет.
— «Суд Кримстайн». В курсе, что она защищает Грейсона?
— Да, вы говорили.
— Точно, забыл. Так вот, Кримстайн сказала несколько интересных вещей, когда мы допрашивали Эда. — Фрэнк налил себе немного «Капитана Моргана», предложил Уэнди; та отказалась.
— Каких именно?
— Во-первых, Грейсону за убийство Мерсера медаль дать надо.
— За правосудие?
— Не совсем. Она глядела шире.
— То есть?..
— Не случись убийства, мы бы никогда не нашли айфон Хейли. — Фрэнк протянул пульт и выключил телевизор. — Кримстайн заметила, что следствие три месяца стояло на месте, а Грейсон дал нам единственную наводку, где искать девушку. А еще — что хороший детектив обязательно обратил бы внимание на известного извращенца, который связан с районом, где проживала жертва. Знаете, о чем я думаю?
Уэнди помотала головой.
— Эстер права. Как я проглядел человека, попавшего под суд за сексуальное преступление и имевшего контакты в городе той девочки? Вдруг Хейли погибла не сразу? Вдруг я мог ее спасти?
Уэнди посмотрела на самодовольного, если не сказать, жуткого капитана Моргана с этикетки — пьянеть в такой компании, наверное, страшно — и уже хотела возразить, однако Фрэнк жестом оборвал ее.
— Только давайте без снисходительного сочувствия. Вряд ли вы пришли смотреть, как я занимаюсь самобичеванием.
— Ну, не знаю, это довольно увлекательное зрелище.
Фрэнк едва заметно улыбнулся.
— Чего вы хотите, Уэнди?
— Почему вы думаете, что ее убил Мерсер?
— Интересует мотив?
— Именно.
— Вам весь список по алфавиту? Сами же отчасти доказали: Мерсер — сексуальный хищник.
— Хейли Макуэйд было семнадцать, а в Нью-Джерси совершеннолетие наступает в шестнадцать.
— Вдруг боялся, что она расскажет?
— О чем? Все законно.
— Тем не менее. В той ситуации это бы его погубило.
— То есть убил, лишь бы молчала? — Уэнди покачала головой. — А нашлись хоть какие-то намеки на знакомство Мерсера и Хейли?
— Нет. Я помню, вы еще в парке продвигали идею: мол, они встретили друг друга в доме его бывшей, и у них завязалось. Возможно. Но доказательств ноль, а я ради спокойствия ее родителей вряд ли стану выяснять. Да, скорее всего Мерсер увидел Хейли в доме Уилеров, заболел ею, похитил, что-то там сделал и убил.
— Ой, не верю.
— Почему? Помните ее парня Керби Сеннета?
— Да.
— Когда тело нашли, адвокат позволил Керби, так сказать, пооткровенничать. Да, тайно встречались, хотя все шло не очень. Хейли была на взводе, особенно после отказа из Виргинии. Сеннет даже думал — не начала ли употреблять.
— Наркотики?
Фрэнк пожал плечами.
— И об этом родителям знать не надо.
— Все равно не понимаю. Почему он сразу не рассказал?
— Адвокат посоветовал. Узнай мы, что у них за отношения, — возьмем парня в оборот.
— Но если Керби нечего было скрывать?
— Во-первых, кто сказал, что нечего? Он мелкий дилер. А если Хейли в самом деле употребляла, то, по моему, ясно, кто поставлял. Во-вторых, вам любой юрист объяснит: «невиновность» не значит «отсутствие вины». Если бы Керби заявил: «Да, роман вышел так себе, она покалывала или покуривала то, что я давал», — мы бы ему в задний проход влезли и разбили там лагерь, а найдя тело, взялись бы за процедуры по-настоящему. Ну, вы понимаете. Теперь Керби вне подозрений и говорить может спокойно.
