— Вот как?
— Неплохо бы и с ним побеседовать.
— Неплохо бы. Только я не знаю его адреса.
Уэнди вновь посмотрела в каталог и разыграла еще один удивленный возглас:
— Надо же — доктор Мичиано жил в одном номере с Фарли Парксом! Это не тот ли, который выдвигался в конгресс?
Черстон улыбчиво посмотрел на гостью.
— Господин Черстон?..
— Лоренс.
— Хорошо. Разве не Паркс выдвигался в конгресс?
— Могу и я называть вас по имени?
— Можете.
«Привет, Уин».
— Спасибо. Уэнди, давайте перестанем играть в игры?
— В какие?
Он покачал головой, будто преподаватель, разочарованный любимым студентом.
— Поисковики работают для всех. Неужели, по-вашему, я хотя бы из любопытства не погуглил журналиста, который хочет взять у меня интервью?
Она промолчала.
— Поэтому я уже знаю, что вы подписались на страницу выпускников Принстона. И более того, делали репортажи о той истории с Дэном Мерсером. А кое-кто сказал бы — сами ее и придумали. — Лоренс в упор посмотрел на Уэнди.
— Изумительные сандвичи.
— Их готовила моя жена, и они ужасны. Полагаю, цель вашей уловки — сбор информации.
— Если знали, зачем соглашались на встречу?
— А почему нет? Вы делаете репортаж о выпускнике Принстона, а мне нужна уверенность, что факты не исказят, не будет нелепых домыслов.
— Спасибо за встречу.
— Пожалуйста. Итак, чем могу?
— Вы знали Дэна Мерсера?
Лоренс откусил самый краешек сандвича.
— Знал когда-то, не очень близко.
— Какое он производил впечатление?
— То есть не походил ли на педофила и убийцу?
— Пожалуй.
— Нет. Не походил. Хотя, должен признаться, я очень наивен — вижу в людях только хорошее.
— Расскажите о нем.
— Дэн был серьезным студентом — умным, трудолюбивым. И бедным. Я-то выпускник Принстона в четвертом поколении, то есть вращались мы в разных кругах. Обожаю этот университет — тут все очевидно, но Дэн перед ним просто благоговел.
Уэнди кивнула, будто получила информацию бесценную, а не бесполезную.
— А водились ли у него близкие друзья?
— Двоих вы уже упомянули, поэтому ответить можете сами.
— Его соседи?
— Да.
— Вы знали всех?
— Немного. С Филом Тернболом вместе пел в хоре на первом курсе. Кстати! Вам, вероятно, известно, что первокурсников расселяет университет. Это, конечно, чревато катастрофой. Мой сосед — гений в своей науке и идиот в остальном — дни напролет курил дурь. Я сбежал через месяц. Но эти пятеро годами держались вместе.
— Есть что о них рассказать?
— Например?
— Может, вели себя странно, были изгоями, имели врагов или занимались чем-то подозрительным?
Лоренс Черстон отложил сандвич.
— К чему такой вопрос?
— Составная часть сюжета, — неопределенно ответила Уэнди.
— Не понимаю. Почему вы расспрашиваете о Мерсере — ясно. Но желание как-то увязать его соседей с теми демонами, которые обуревали Дэна…
— У меня нет такого желания.
— Тогда какое есть?
Вдаваться в подробности Уэнди не хотела и, чтобы выиграть время, начала листать выпускной альбом, чувствуя на себе взгляд Лоренса. Вскоре она отыскала фотографию Дэна с Кельвином и Фарли: Дэн стоял в центре, все трое сияли. Дипломированные специалисты. Сумели.
Черстон по-прежнему не сводил с нее взгляда.
«Хуже не будет», — решила Уэнди.
— Каждый из его соседей недавно попал в беду.
Он промолчал.
— Фарли Паркса вынудили свернуть выборную кампанию.
— Мне это известно.
— Стива Мичиано арестовали по делу о наркотиках. Фил Тернбол потерял работу. О Дэне знаете.
— Да.
— Ничего необычного не видите?
— В общем-то нет. — Лоренс ослабил галстук, словно тот внезапно стал удавкой. — То есть вот как вы намерены подать: у соседей по принстонскому общежитию начались проблемы?
Отвечать на этот вопрос Уэнди не захотела и сменила тему:
— Дэн Мерсер часто приезжал сюда — в смысле в Принстон?
— Да, я встречал его в городе.
— Что он тут делал, не знаете?
— Нет.
И тут, взглянув в альбом на алфавитный список выпускников, она обнаружила странность. Под буквой «Т» последним значился Френсис Тоттендам.
— А где Фил Тернбол?
— В смысле?
— Тут нет Фила Тернбола.
— Он с нами не выпускался.
Уэнди словно что-то кольнуло.
— Брал отпуск на семестр?
— Мм… нет. Его заставили уйти раньше.
— Стоп. То есть он не закончил университет?
— Насколько мне известно. Я так и сказал.
— А почему заставили? — Во рту у Уэнди пересохло.
— Точно не знаю. Слухи, конечно, ходили. Но дело провернули очень тихо.
Ровным, очень спокойным голосом она попросила:
— Расскажите.
— Вряд ли стоит…
— Это может быть очень важно.
— Столько лет прошло. И по-моему, университет переборщил.
— Все останется между нами. Не для огласки.
— Ох…
Дипломатия себя исчерпала. После пряника настало время кнута.
— Повторяю: строго между нами. Не скажете — выясню сама. И уж я раскопаю. Вытащу на свет все тайны до последней, но тогда никакой приватности не ждите.
— Не люблю, когда мне угрожают.
— А я — когда втыкают палки в колеса.
Лоренс вздохнул.
— Ничего особенного там не случилось. Да и соврать боюсь.
— Слушаю.
— В общем, поговаривали, что Фила поймали после отбоя не в общежитии. Проще говоря, взлом и проникновение в университетское здание.
— Он воровал?
— Да Бог с вами! — воскликнул Лоренс, будто в жизни не слышал ничего нелепее. — Это забава такая.
— Взлом? Интересные у вас забавы.
— Мой друг учился в Гемпширском колледже — знаете такой? Не важно. Заработал пятьдесят баллов за то, что угнал автобус, который ходил по студгородку. На две недели отстранили от занятий. Правда, хотели исключить. Но ведь он, как и Фил, всего лишь играл. И я, надо признаться… Моя команда разукрасила машину преподавателя. Тридцать баллов. Однажды приехал знаменитый поэт — друг стащил ручку с его стола. Играл весь кампус, все общежития принимали участие.
