– Если вы не уйдете, я полицию позову!
Вера невольно усмехнулась. Все меняется. Раньше была милиция, теперь полиция. Но суть вещей от этого не меняется. У нее, у Веры, даже паспорта нет. Только справка об освобождении из колонии строгого режима. И что теперь делать?
– Вы не дадите мне телефон моей родственницы?
– Юлия ваша родственница? – удивилась женщина.
– Двоюродная сестра.
– Вы так не похожи, – засомневалась квартиросъемщица, но потом сжалилась: – Ну, хорошо. Я продиктую вам номер телефона, звоните.
Мобильником Вера разжиться уже успела. Грудастая женщина сочувственно смотрела на дешевенький аппарат и была права: Вера купила его с рук. Телефон наверняка был ворованный, а симка кривая. Разумеется, Вера купила ее без паспорта, тоже с рук. Скоро в трубке раздался визгливый женский голос:
– Алло?
– Юля, это ты?
– С кем я говорю?
– Это Вера.
– Какая Вера?
– Вера Алмазова, твоя двоюродная сестра. Я сейчас стою у двери в свою квартиру и не могу туда войти. Ты можешь мне объяснить, что происходит?
– Что происходит? – двоюродная сестра на мгновенье растерялась, а потом заговорила так агрессивно, что Вера ушам своим не поверила: – А что ты хотела?! Кто ж знал, что ты вернешься из тюрьмы?!
– Но мне же не пожизненное дали!
– Да мы все были уверены, что ты там, на зоне, сдохнешь!
– Как ты оказалась владелицей моей квартиры?
– Не твое дело!
– Как это не мое?!
– Все законно! – продолжала кричать двоюродная сестра. – Ты уголовница, а я порядочная женщина! Законопослушная гражданка!
– А где я, по-твоему, должна жить?
– А мне какое дело?
– Мамину квартиру тоже сдали?
– Продали!
– Что?!
– Что слышала! Все законно!
– Но как тебе удалось оформить на себя наследство?
– Я ближайшая родственница!
– А я тогда кто?
– Ты никто!
– Могу я взглянуть на документы?
– Какие еще документы?! – взвизгнула сестра.
– Я буду с тобой судиться.
– Что ты будешь делать?! – Юля расхохоталась.
– Ладно, увидимся еще, – сквозь зубы сказала Вера и дала отбой.
Брюнетка слушала их разговор с интересом.
– Но я видела документы на квартиру, – сказала она словно оправдываясь. – Я деньги заплатила. И комиссионные агентству.
– Вы здесь ни при чем, – с досадой произнесла Вера.
– Извините, но я не могу вас впустить. И переночевать предложить не могу. У меня дети, муж. Он скоро вернется с работы.
– Понимаю.
– Я вас совсем не знаю. – Женщина все никак не могла решиться закрыть дверь.
Вера молча развернулась и пошла к лифту. Ее никто не окликнул и не остановил. Что ж, это Москва. Каждый сам за себя.
«Что теперь?» – думала она, стоя у подъезда и доставая из пачки сигарету. Бросить курить не получалось. Вера посмотрела на часы. В гостиницу вряд ли пустят. С ее-то «документами»? Друзей нет, родственники поспешили приватизировать Верино имущество, понадеявшись, что с зоны она не вернется. Черных риелторов и ушлых нотариусов, стряпающих поддельные доверенности, в Москве полным-полно. Веру наверняка уже вычеркнули из списка живых. «Что теперь?» – вновь подумала она.
Ночевать ей пришлось на вокзале.
– Я жду электричку, – сказала она патрулю.
– И куда путь держим? – важно спросил сероглазый парнишка в новенькой форме, возвращая Вере помятую справку.
– В Шаховскую. К знакомым.
– И чем планируем там заняться?
– Это я скажу участковому, когда приду вставать на учет.
– Только не забудьте доложиться, гражданочка, – с усмешкой сказал парнишка и, прежде чем уйти, добавил: – И учтите, я вас запомнил.
Итак, на вокзале пожить хоть какое-то время, пока все не разъяснится с квартирой, не удастся. Если внешность у Веры и неприметная, то справочка что надо. А парнишка, похоже, неплохо знает Уголовный кодекс. Что ж, стоит попытать удачу у Таниной мамы. Вера не стала тянуть. Едва дождавшись утра, она села на первую же электричку до Шаховской, благо путь был долгим: три часа в вагоне, под конец почти пустом. Вера ехала в неизвестность. Как-то ее встретят? И что она будет делать, если Танина мама окажется выжившей из ума старухой?
Алмазова так и подумала, когда за дверью раздались шаркающие шаги. Вера, волнуясь, замерла…
Город оказался маленьким, бедным, но чистеньким и уютным. С одной стороны прижатый к железной дороге, с другой – к федеральной трассе, он вытянулся, словно стойкий оловянный солдатик, вдоль этих двух главных артерий, питающих его и дающих полноценную жизнь. На главной площади даже бил фонтан! Пока здесь было пусто, но Вера была уверена, что это излюбленное место для прогулок у местных жителей, особенно мамочек с детишками.
В летнее время здесь наблюдался наплыв дачников, что позволяло местным неплохо заработать. Благодаря этому жизнь в городе кипела, особенно в выходные, когда по главной улице раскатывали шикарные иномарки, а цены на местном рынке кусались. Летом в Москве можно дешевле прожить, чем в пригороде, который весь застроен дачными поселками. Даже так далеко от столицы, на самой окраине области, желающих провести лето на природе было полно. Вера подумала, что осенью жизнь в городке замирает, становится уныло и пусто, особенно когда зарядят дожди. Но развивать эту печальную мысль не хотелось. Когда еще наступит осень? И где тогда будет она, Вера?
Она шла по центральной улице вдоль железнодорожного полотна, выспрашивая прохожих: как пройти туда-то? Местные оказались словоохотливыми и не такими пугливыми и подозрительными, как в столице. Какая-то женщина с понимающей улыбкой показала: налево! Вера свернула на указанную улочку, где в тени деревьев прятались дома, в основном пятиэтажки. В уютных двориках на лавочках томились пенсионеры, стараясь спрятаться в густой тени, в песочницах ковырялись дети. Нужный дом Вера нашла без труда. Заблудиться тут было трудно.
Танина мама на лавочке не сидела. Соседи и их сплетни ее, похоже, не интересовали. Клавдия Ивановна Афанасьева смотрела на стоящую на пороге ее квартиры женщину молча, видимо, ждала, когда гостья сама представится.
«Сумасшедшая, – с тоской подумала Вера. – И немудрено! После всего, что она пережила! И как же мне выполнить данное Танечке обещание? Сейчас меня, скорее всего, пошлют».
Но она все же сказала:
– Я от Германа.
– Заходите, – неожиданно услышала Вера, хотя на лице у пожилой женщины не отразилось никаких эмоций.
