— Мне в его смерти не было никакого проку, — пробормотал Хиггинс.
— Можно ли предположить, что виски просто закончился?
Но Хиггинс упрямо затряс головой.
— Когда мы стояли в Адене, шипчандлер
[22]
принес на корабль очень много виски. Он не мог его весь выпить. Это было невозможно.
— Что вы подумали об этом тогда? Вы приняли его обвинения всерьез?
— Нет, с какой это стати? Когда человек не в себе, никто не знает, во что верить, а на что не обращать внимания. — Вид у Хиггинса был растерянный, как будто он не понимал, куда ведут все эти вопросы. — Может, у него было спиртное, а может, и нет, — хрипло пробормотал он. — Может, кто-то его и стырил, я не знаю. Все, что я знаю, так это то, что мы обшарили ради него все судно. Лишь бы он успокоился. Но мы не нашли ни одной бутылки из тех, что заносили в его каюту. Конечно, — добавил он, — если бы мы знали, что он умрет без спиртного, то кое-кто из нас пронес бы на корабль бутылочку-другую мимо таможни и, как говорится, выручил бы его.
Бауэн-Лодж кивнул, и за Хиггинса взялся Фентон. Он пытался вынудить Хиггинса сознаться в том, что Пэтч и не думал отдавать приказ покинуть судно. Для этого он всячески его запутывал, надеясь поймать его на мелких деталях. Но Хиггинс был опасным и неудобным для перекрестного допроса свидетелем. В каждом ответе он ясно давал понять, что не доверяет Пэтчу, и при этом ни на дюйм не отошел от своих первоначальных показаний.
Но сэр Лайонел зашел с другой стороны. Его интересовал груз. Что навело свидетеля на мысль, что в ящиках, погруженных на судно в Йокогаме, были взрывчатые вещества? Возможно, он что-то обнаружил, помогая опускать эти ящики в трюмы? Но, когда председатель попросил его ответить на этот вопрос, Хиггинс заявил, что, когда ящики попали на корабль, он еще не был членом команды.
— В таком случае когда началась ваша служба в качестве второго помощника «Мэри Дир»? — спросил Бауэн-Лодж.
— За день до отплытия из Йокогамы, — последовал ответ. — К этому времени «Мэри Дир» полностью загрузилась, трюмы были задраены и судно готовилось к выходу из порта.
— Вам показали декларацию?
— Нет. Никто мне ее тогда не показывал. Я увидел ее гораздо позже.
— В таком случае с чего вы взяли, что груз содержит взрывчатые вещества?
— Так болтали в доках.
— И на самом судне тоже?
— Да.
— Вы когда-нибудь слышали о том, чтобы взрывчатку укладывали в ящики из-под авиационных двигателей?
— В общем нет. Но бывали случаи, когда взрывчатку упаковывали и маскировали под другие грузы. В обход правил, так сказать.
— Но вы не располагали достоверной информацией о том, что в ящиках может содержаться нечто, отличающееся от груза, указанного в декларации?
— Нет.
— И вы прилагали усилия к тому, чтобы положить конец этим слухам?
Впервые Хиггинс проявил признаки неуверенности.
— Если честно, то нет, — немного помявшись, пробормотал он. — Я не могу сказать, что я это делал.
— Почему же?
Мышцы на шее Хиггинса вздулись.
— Если уж на то пошло, то зачем мне это было нужно? Это было не мое дело.
Бауэн-Лодж посмотрел на сэра Лайонела и приподнял одну бровь. Следующий вопрос касался четырех дней, проведенных пароходом на реке Рангун. Да, признал Хиггинс, он сошел на берег вместе со всеми остальными. А почему бы ему этого не сделать? Не каждый день судовладельцы предоставляют команде сорокавосьмичасовой отпуск на берегу и при этом берут все расходы на себя. Причина? Мистер Деллимар был хорошим парнем, вот и вся причина. Он умел обращаться с людьми и старался, чтобы экипаж был доволен.
— Когда вы вернулись на судно, — сэр Лайонел снова начал обращаться непосредственно к свидетелю, — вы беседовали с кем-нибудь из офицеров или матросов «Торре-Аннунсьяты»?
— Да. Первый помощник, парень по фамилии Слейд, поднялся к нам на борт, чтобы выпить со мной и шефом.
— Вы не спрашивали его, зачем они двигали свой груз?
— Нет. Но Слейд сказал мне, что им пришлось это сделать из-за каких-то бюрократических недоразумений с пунктом назначения стальных труб, которыми они собирались загружаться.
— Вы говорили об этом с Адамсом?
— Нет.
— Но вы видели его, когда вернулись на судно?
— Да.
— Он не намекал на то, что команда «Торре-Аннунсьяты» тайно изменила груз «Мэри Дир»?
— Нет. Но если бы они это сделали, он бы об этом знал, потому что, когда я его увидел, он был на ногах и чувствовал себя намного лучше, поскольку до этого провел два дня в постели, — поспешно добавил Хиггинс.
— Поскольку Адамс был болен, ответственность за погрузку хлопка, видимо, легла на вас? — Дождавшись, пока Хиггинс кивнет, сэр Лайонел продолжал: — Вы не заметили каких-либо изменений в положении груза?
— Нет, не заметил.
— Вы уверены?
— А с чего мне не быть уверенным?
Маленькая голова сэра Лайонела резко подалась вперед, а в его голосе зазвучала сталь.
— Как вы могли быть в этом уверены? Вы сказали, что поднялись на борт после того, как пароход загрузился?
Оказалось, что сбить Хиггинса с толку не так просто. Кончиком языка он обвел пересохшие губы, но больше ничем не выдал своего беспокойства.
— Может, я и не был там, когда «Мэри Дир» загружалась. Зато я был на ней, когда мы выгружали японский хлопок и вискозу, которые лежали поверх ящиков. Я обратил внимание на то, как сложены ящики, потому что догадался, что мне придется грузить на них тюки хлопка-сырца, когда они будут готовы к погрузке.
Сэр Лайонел кивнул.
— Всего еще один вопрос. Вы говорите, что поднялись на борт «Мэри Дир» только накануне ее отплытия из Йокогамы. Как так получилось?
— Ну, потому что меня тогда наняли.
— Кто вас нанимал — капитан Таггарт?
— Нет, мистер Деллимар. Конечно, бумаги подписывал капитан Таггарт. Но взял меня Деллимар.
— Почему?
Хиггинс нахмурился.
— Не понимаю вопроса.
— Я спросил, почему он нанял именно вас. Вы были единственным человеком, который откликнулся на объявление о вакансии?
— Ну, не совсем. То есть… — Хиггинс обвел взглядом зал, и его язык снова скользнул по губам. — Это было не так.
— Вы хотите сказать, что эту должность вам предложили не так, как обычно? Мистер Деллимар нанял вас частным образом?
— Пожалуй, что так, — неохотно признался Хиггинс.
