В левом углу чердака, до которого не доходил даже слабый свет из чердачного окна, послышалось тихое шуршание.
– Кто здесь? – громко крикнула Моника, почувствовав, что у нее подгибаются колени.
Она стала медленно, шаг за шагом продвигаться к тому месту, откуда доносилось шуршание, и тут почувствовала, как ее ноги коснулось что-то меховое и пищащее. Увидев двух крыс, она вскрикнула, резко отскочила назад и нечаянно наткнулась на большой сундук, не замеченный ею раньше. Женщина пошатнулась и, потеряв равновесие, упала на пол, сильно ударившись об угол сундука.
Со стоном поднявшись и потирая ушибленные места, Моника обнаружила, что крышка сундука приоткрылась. Ей стало смертельно любопытно. Забыв о ссадинах, шуме и крысах, она решила исследовать содержимое сундука, откинула вверх крышку и заглянула внутрь: сундук был набит доверху старыми, изъеденными молью платьями. Она стала осторожно вынимать их. На самом дне сундука лежало маленькое ручное зеркальце в старинной серебряной раме искусной работы и книжечка в переплете из мягкой кожи и с латунным замком с защелкой. Она решила забрать эти вещи с собой.
Моника посмотрелась в зеркальце, а затем взяла в руки книжечку, открыла замочек и начала листать пожелтевшие страницы. Они были исписаны изящным убористым почерком. В некоторых местах текст почти не читался. С первых же страниц писательница поняла, что это своеобразный личный дневник. Моника чувствовала себя незваной гостьей в мире чувств незнакомого автора, но любопытство писателя взяло верх над соображениями строгой морали, и она решила прочитать дневник от корки до корки.
Захватив свои трофеи, девушка вышла с чердака, заперла дверь на ключ и спустилась вниз по шатающейся лестнице.
* * *
Собственно, Монике полагалось продолжать работу над романом, но найденный на чердаке дневник буквально жег ей руки. И она решила сначала прочитать его.
Но только она открыла книжечку, как раздался пронзительный телефонный звонок. Звонила Сьюзен Томпсон:
– Надеюсь, сегодняшний день прошел у тебя в творческом экстазе? А то я уже позвонила в издательство с радостной вестью, что работа над новым романом в разгаре. Как дело движется?
– Готово вступление и начало первой главы, – сообщила Моника. – Я работаю интенсивно. Думаю, к концу недели первую главу закончу. А ты ничего не хочешь мне объяснить, Сьюзен?
На несколько секунд воцарилось молчание.
– Разве мы не говорили с тобой о том, что я приехала сюда, чтобы в уединении писать роман. А ты растрезвонила повсюду, что я здесь. Зачем, Сьюзен? Сегодня утром ко мне уже заявился репортер местной газетенки и пожелал взять у меня интервью, заявив, что именно мой литературный агент и сообщил ему, что я в Гроверспарке. Ну как это все понимать?
– А что, собственно, в этом плохого? – отпарировала Сьюзен. – Немного пиара тебе ничем не повредит, моя дорогая!
– Сьюзен! – почти закричала Моника. – Я хочу следующие несколько дней побыть в полном одиночестве. Я так и сказала этому газетному проныре. Пусть все оставят меня в покое, хотя бы на несколько дней!
– Господи помилуй, – застонала Сьюзен. – Моника, ты разве не знаешь, что газетчики без мыла в душу влезут? Их гонишь в дверь, а они – в окно! Ладно, я сама позвоню этому репортеру в «Брайтон кроникл» и скажу, что у тебя сейчас крайне мало времени, и поэтому ни сегодня, ни завтра с интервью ничего не получится. Пусть позвонит на следующей неделе.
– Нет! – буквально завопила Моника. – Бог свидетель, у меня и так проблем по горло без этого дурацкого интервью. Здесь творится…
Она осеклась, испугавшись, что чуть было не проболталась о ночном происшествии.
– Моника, у тебя нервы на пределе! Что-то случилось? Признавайся немедленно!
– Ничего не случилось, – быстро ответила писательница, ей действительно не хотелось ничего рассказывать ни о призраке, ни о своих странных находках. – Не волнуйся, просто пойми, у меня тяжелый день, Сьюзен. Можешь оставить меня в покое на несколько дней, чтобы я могла сконцентрироваться на работе? Когда я буду готова, я сама тебе позвоню, договорились?
– Договорились, – примиряющим тоном сказала Сьюзен. – Удачи тебе в работе, дорогая!
– Я буду очень стараться, Сьюзен, – пообещала Моника, положила телефонную трубку на рычаг и нетерпеливо открыла дневник.
Теперь она знала, кому он принадлежал. Его автор – Хелен Кроуфорд, жена Бернарда Кроуфорда.
– Забавно, – прошептала Моника. – А почему же миссис Кроуфорд не забрала свой дневник с собой в Лондон? Такие вещи обычно старательно прячут от посторонних глаз…
Писательница продолжала чтение дневника и с каждой строкой все глубже погружалась в мир мыслей и чувств женщины, чья жизнь чрезвычайно ее заинтересовала.
«… 17 июля 1980 г. Я так счастлива, что едва могу писать: Бернард сегодня сделал мне предложение, и я ответила ему «да». Наконец-то мы поженимся. Боже мой, это такое немыслимое счастье…»
Дальше следовало подробное описание нескольких дней, до отказа заполненных предсвадебными хлопотами. И, наконец, настал самый счастливый день в жизни Хелен Кроуфорд.
«20 августа 1980 г. Если это сон, то я хочу больше никогда не просыпаться! Бернард – настоящий джентльмен. Он безумно любит меня и невероятно нежен со мной. Он всю ночь не выпускал меня из своих объятий, и я чуть не умерла от счастья. Я испытала настоящую земную любовь и теперь готова следовать за Бернардом хоть на край света!»
В том же духе были написаны несколько последующих страниц, полных бурных любовных восторгов и тихого семейного благополучия.
«15 ноября 1980 г. Мы переехали за город. Гроверс-парк – великолепное поместье. Я уверена, что буду счастлива здесь, так как Бернард не только исполняет, но и предупреждает каждое мое желание… В ближайшие несколько дней он будет чрезвычайно занят на работе, но время пройдет быстро. Здесь, в поместье, у меня столько дел! Я намереваюсь заняться парком, чтобы в нем все цвело и зеленело. Летом мы будем отдыхать в парке, а потом здесь будут играть и резвиться наши дети…»
Следующая запись появилась незадолго до Рождества.
«… Это чудовищно несправедливо! Доктор сегодня подтвердил мне диагноз, в который ум и сердце отказываются верить: Бернард и я никогда не сможем иметь детей. Я не знаю, как я скажу ему об этом. Он всегда хотел детей – и до сих пор мечтает о них! Боже мой, теперь, когда я это узнала, я чувствую себя такой… ненужной. Ну почему, почему…»
Следующая запись сделана через пару недель.
«2 января 1981 г. Бернард стал очень молчаливым. Он ничего не говорит прямо, но я чувствую, как он старательно избегает меня. Последнее время муж возвращается домой все позднее и позднее и уверяет, что очень занят на работе, но я думаю, что он просто прикрывается своей занятостью. Рождественские и новогодние праздники прошли безрадостно: в глазах мужа больше не светится любовь ко мне, а ведь он клялся мне в вечной любви! Я не знаю, что делать, мне не с кем поговорить об этом, не с кем посоветоваться. А Бернард с каждым днем все больше и больше отдаляется от меня…»
