— Понятно. Кто он?
— Можно сказать, что авантюрист. Если говорить о его национальности, то какой именно, сказать невозможно. Родился в Вене, долгое время жил в Польше, затем уехал в Кенигсберг, а оттуда перебрался в Россию. Скитался по Московии, где обучился нескольким ремеслам. Затем добрался до столицы и сумел устроиться на службу к русскому царю. Русский царь приглашает служить к себе иностранцев, так что он у него на хорошем счету.
— Этот человек надежен?
Секретарь распрямился, отчего его парик слегка сместился в сторону, а лицо приняло плутоватое выражение. Впрочем, ничего удивительного в этом не было: когда-то он сам служил в России послом, а дипломаты, как известно, должны быть очень хитры.
— Он надежен до тех самых пор, пока мы будем выплачивать ему хорошее жалованье.
Губернатор кивнул:
— Это хорошо. В идеи я не очень верю. Весь мир держится исключительно на звонкой монете. Продолжайте поддерживать с ним связь. Мне и шведскому королю важно знать о каждом шаге русского царя. — Подумав, добавил: — Мне думается, что посольство царя не так безобидно, как может показаться. Не исключено, что среди посланников будут и шпионы. Приставьте ко всем русским соглядатаев, и пускай следят за каждым их шагом.
— Все будет исполнено, господин губернатор.
— Кто возглавляет посольство русских?
— Швейцарец генерал Франц Лефорт, подвязавшийся на службу к русским лет десять назад.
— Что он за человек? У вас есть на него досье?
— Разумеется, господин губернатор. У меня имеется досье на каждого, кто обладает в России реальной властью. Его предки занимали крупные посты в Женевской республике. Лефорт обучался в кальвинистском коллегиуме и, по семейной традиции, должен был заняться коммерцией. Но неожиданно уехал из Женевы и отправился в Голландию. Затем, находясь в свите наследного принца курляндского Фридриха Казимира, участвовал в войне Голландии против Франции. По окончании войны вместе с голландским полком прибылв Россию. Однако на службу этот полк принят не был, а впоследствии вообще расформирован. Франц Лефорт решил остаться в России и не прогадал! Он поселился в Немецкой слободе и вскоре был зачислен на службу в чине капитана. Участвовал в стычках с крымскими татарами, командовал ротой, зарекомендовал себя как храбрый офицер. Затем, по поручению князя Василия Голицына, выполнял различные дипломатические поручения, а в Крымских походах командовал уже батальоном. В первом Азовском походе он являлся одним из трех командующих русскими войсками, а во втором Лефорт командовал флотом. Царь его очень ценит и впоследствии дал ему чин полного генерала и адмирала, а также назначил новгородским наместником.
— Весьма неплохой послужной список, — сдержанно заметил губернатор. — Его можно перекупить?
Секретарь отрицательно покачал головой:
— Исключено. Между царем и Лефортом установились какие-то особые взаимоотношения. Они большие друзья. Кроме того, Франц Лефорт ему чрезвычайно предан.
— Понятно, — протянул губернатор.
— По какому разряду нам встречать посольство русских?
Задумавшись на секунду, Дальберг уверенно вынес решение:
— Царь хочет сохранить инкогнито… Ну что ж, пускай так и будет. Значит, это обычное посольство. И мне совершенно необязательно покидать свой замок, чтобы его встречать… Впрочем, будет лучше, если вы скажете Францу Лефорту, что я заболел. Это избавит меня в дальнейшем от многих объяснений.
* * *
Шведский король Карл ХII любил бывать в замке Грипсхольм, который располагался на небольшом мысе озера Малареп. Величественный, выложенный из темно-красного гранита замок производил сильное впечатление на каждого, кто его видел хотя бы однажды. Именно таким же представлялось несокрушимое и великое шведское могущество.
Король любил принимать послов и дипломатов в этом родовом замке.
Во дворе крепости, подчеркивая военные достижения шведской короны, стояли пушки, захваченные некогда в битве с русским царем Алексеем.
Карл ХII прошел через зал и сел на высокий резной трон. Даже от самых знатных вельмож его отделяли две невысокие ступени. На стенах под самым потолком в полный рост были запечатлены шведские короли от Эрика Сегерселя до Карла XI. Карл осознавал, что когда-нибудь и его портрет найдет достойное место в этом ряду. Вот только кем он останется в памяти поколений?
Через огромные проемы свет заливал все пространство тронного зала и лица присутствующих. Тень сохранялась только под навесом на королевском троне. Откинувшись на его спинку, король спрятал свое лицо, а вместе с ним и обуревавшие его эмоции.
Никогда прежде русское посольство не отправлялось так далеко в Европу. Да и послов у них прежде не бывало. И как ему уже успели доложить, под вымышленным именем в обозе следовал сам царь Петр.
Уже с первых дней русские принесли немало беспокойства пограничным гарнизонам. Останавливаясь в крупных городах, русские залезали на крепостные стены, делали зарисовки сооружений. Подобное поведение не походило на обыкновенную шалость. Скорее всего, их действия напоминали точный военный расчет. После такого поступка следовало полностью менять военные позиции, включая вооружение солдат, и усиливать укрепления. Или посадить в шведскую цитадель все посольство за обычный шпионаж. Но в этом случае пришлось бы начинать с самого русского царя, который полез в драку с гвардейцами, когда они попытались спровадить его с рижских крепостных стен.
У Карла ХII оставалась надежда, что это всего лишь обыкновенная азиатская блажь, столь свойственная русским государям. По рассказам людей, встречавшихся с царем Петром, он производил впечатление весьма ограниченного человека, склонного к беспробудному пьянству и повальным оргиям.
Но все-таки…
— Вам приходилось видеть царя Петра? — спросил король у графа Йонссона.
— Да, мой король, — отвечал граф, слегка наклонившись.
Граф принадлежал к одному из самых могущественных родов Швеции. Когда-то даже замок Грипсхольм принадлежал именитому предку Йонссона. Сейчас же Грипсхольм составлял в короне шведского короля один из самых сверкающих самоцветов.
Интересно, не забыл ли об этом сам Йонссон?
Взгляд графа вдруг скользнул на противоположную стену, где еще неделю назад висел портрет его выдающегося предка (было время, когда он владел половиной Швеции и самого короля частенько держал в комнате для гостей как обыкновенного просителя). Теперь на этом месте был вывешен синий гобелен.
— Мне приходилось встречаться с Петром несколько раз в Немецкой слободе в Москве. Его не следует недооценивать. Он произвел на меня самое благоприятное впечатление живостью своего ума. В своем большинстве знать в России необразованна, а он один из немногих, кто хочет учиться, причем делает это весьма успешно. Но русского царя очень портит среда, в которой он вращается. В детстве Петр часто бывал предоставлен самому себе и не сумел получить должного воспитания.
