На какое-то мгновение король откинулся от спинки стула, и лицо попало под свет свечей. Йонссон увидел, что Карл слушает его с нескрываемым интересом.
— От большинства русских Петра отличает и то, что он тяготеет ко всему иноземному. Многие русские даже считают, что царица прижила Петра от заезжего барона.
Губы Карла слегка скривились. Неудивительно, если нечто подобное говорят и про него. Что поделаешь, такова участь всех монархов…
— Но ему совсем не повезло с окружением и учителями. В Немецкой слободе собрался разный сброд со всей Европы. Мне приходилось встречать там казнокрадов и разного рода растратчиков, решивших укрыться в России от преследования. Среди них немало авантюристов, которые путешествуют по другим странам в поисках лучшей доли. Удивительно, но Россия принимает их всех! Хотя среди приезжих встречаются самые настоящие разбойники и душегубы. Если у себя на родине они были ремесленниками и обычными горожанами, то в Москве представляются баронами и графами. Бояре принимают их за своих, а русский царь охотно берет на службу и даже ставит в пример.
— Это касается и военных частей?
— В первую очередь, ваше величество. Преображенский полк русского царя почти на треть состоит из французов, а в недавней военной кампании против турецкого султана почти все командиры являлись немцами или шотландцами.
Йонссон Грип ненадолго умолк, собираясь с мыслями. На какое-то мгновение на его лице запечатлелось плутоватое выражение.
Карл ХII многое бы отдал, чтобы понять, о чем в сей момент думает могущественный граф. В прежние времена его предки были настолько влиятельны, что держали канцлеров в качестве слуг, охотно возглавляли политические заговоры и смещали неугодных королей.
Карл ХII поймал себя на неприятной мысли: «А что если за обыкновенной покорностью прячется злодейская хитрость?». Невольно его пальцы крепко вцепились в подлокотники. Король слегка отклонился назад, стараясь спрятать от графа Йонссона Грипа свое лицо.
— Первый поход на Турцию был для Петра неудачным. Во время второго ему удалось отвоевать Азов. Думаю, что немецкое окружение Петра крайне негативно влияет на его характер. Учителями царя становятся проходимцы всех мастей, которым он чрезвычайно доверяет. Даже самые простые люди могут добиться его расположения. По своему характеру Петр очень доверчив, но крайне неуравновешен. Прежние любимцы в одну минуту могут испытать на себе его гнев, и он способен лупить их дубинкой до тех самых пор, пока не устанет.
— Ваш вердикт, граф.
— Думаю, что такой человек, как русский царь Петр, нам не опасен.
Король выглядел удивленным:
— Вот как. Почему же?
— Русский царь совершенно не искушен в европейской политике, которая требует определенных тонкостей и совершенно иных черт характера.
— Каких же?
— Холодного анализа ситуации. А русский царь, в первую очередь, живет страстями. Это беспробудные попойки и женщины. Впрочем, имеется еще одна — устраивать шутовские карнавалы, где бояре выступают в качестве шутов.
Король расхохотался:
— Вот оно как. Разве его вельможи не могут от этого уклониться?
— Ваше величество, шутовские карнавалы рассматриваются русским царем как государственная служба.
Русское представительство, открывшееся в Швеции восемь лет назад, не доставляло особых хлопот. Выбравшись из дремучей России, послы постигали европейскую политику в тавернах, усиленно наращивая животы. А если и случалось бывать на королевских балах, то значительную часть времени они обтирали спинами стены и наносили дамам непоправимый урон, без милосердия оттаптывая им ноги.
В королевской приемной дожидался аудиенции русский посол князь Роман Воронцов. Пожалуй, он был единственным человеком, внушавшим опасения королю. Отличаясь острым умом, он прекрасно знал несколько европейских языков, получил блестящее образование в Италии, а по-шведски разговаривал без малейшего акцента, так что многие принимали его за жителя Стокгольма.
Вдумчивый собеседник и тонкий острослов, князь был вхож во многие аристократические семьи Швеции. Поговаривали, что он сумел добиться благосклонности даже у тетушки короля — женщины весьма строгих взглядов. Причем для тайных свиданий она выбирала такие же крепкие замки.
Но как известно, любовные тайны не сохраняют даже гранитные стены. Оставалось только удивляться наивности дядюшки, который видел в своей благоверной воплощение святости. Встречаясь со своими малолетними кузенами, Карл внимательно всматривался в их лица, пытаясь отыскать черты Воронцова. Если правдой является хотя бы половина из того, что говорили о русском князе и его тетушке, то Воронцова можно назвать членом королевской семьи.
Губы Карла ХII непроизвольно сложились в презрительную усмешку, и Йонссон Грип похолодел. Неужели король остался недоволен докладом? Граф невольно наклонился ниже, стараясь не смотреть на плотно сжатые губы монарха.
— Ступайте, граф. Пусть пригласят русского посла.
Через несколько минут в немецком дорогом платье вошел высокий худощавый человек в пышном желтого цвета парике. Дорогой камзол был украшен бриллиантами (три камня оказались такого значительного размера, что их не стыдно вставить даже в корону). Ничто не свидетельствовало о том, что на прием к королю пожаловал русский.
Интересно, подумал Карл, а в замке Грипсхольм у русского князя было свидание с тетей?
— Здравствуйте, ваше величество.
Неожиданно Карл ХII поймал себя на мысли, что интересующий его вопрос уже готов был сорваться с его уст. Ему стоило немалых усилий подавить в себе праздное любопытство.
Карл ХII поднялся с кресла и подошел к князю. Не без удовольствия отметил, что посол был немного ниже его ростом, правда, удался плечами.
— Здравствуйте, князь. Как вам отдыхается в моем замке?
— Я прекрасно себя чувствую здесь.
— Кажется, вам уже приходилось бывать в Грипсхольме?
Всего лишь крохотная заминка, после которой последовала учтивая улыбка.
— Приходилось. Правда, недолго. По делам службы.
— Да, конечно. Это один из моих любимых замков, — продолжал Карл.
Заложив руки за спину, король зашагал по ковровой дорожке, уводя за собой посла. Неожиданно Карл развернулся и, встретившись с послом взглядом, произнес:
— Вы знаете, что прежде здесь была тюрьма?
Князь Воронцов оставался невозмутимым, только уголки губ дрогнули в насмешливой улыбке. Не так просто напугать этого русского. А ведь ему известно, что без нужды короли никогда не произносят слово «темница».
— Я наслышан об этом.
— Здесь каждый камень дышит страданием. Мне пришлось вложить в его реконструкцию немало средств, чтобы стереть мрачные страницы прошлого.
Король подошел к окну.
