С тронного зала открывался величественный вид на залив. По обе стороны выступали круглые башни, задуманные как оборонительные сооружения. Но каких-то пятьдесят лет назад в них томились государственные преступники. Дважды в них сидели любовники принцесс.
Родись князь Воронцов на полстолетия раньше, так сумел бы составить им компанию.
— Дворец просто великолепный. Мне приходилось бывать в Европе и хочу вас уверить, что он не уступает лучшим образцам. Но я бы хотел поговорить с вами совершенно по другому вопросу…
— Слушаю вас.
— О вечном союзе между Россией и Швецией.
Брови Карла ХII взметнулись вверх от удивления.
— Вот как! Но мне показалось, что точно такой же союз царь Петр готовит с Польшей.
Лицо посла было беспристрастным. Оказывается, русский царь не такой простак, как можно было подумать, и умеет подбирать преданных слуг.
— Ваше величество, вас неправильно проинформировали. Скорее всего, намеренно… Это могли сделать только враги нашей державы. Государь Петр Алексеевич желает дружбы со Швецией. С Польшей у нас имеются очень большие разногласия, которые не позволяют заключить многолетние мирные соглашения.
— И кто же эти недоброжелатели?
— Я могу вам ответить… Это сводная сестра нашего государя. Она хочет сместить Петра Алексеевича и сама занять царский престол. Люди, которые ее поддерживают, просто стремятся рассорить наши дружественные народы.
Карл сдержанно кивнул, сделав вид, что объяснение его убедило.
— Мне бы очень не хотелось разочаровываться в наших взаимоотношениях. Я подумаю об этом. Мы подготовим соответствующие документы и передадим вам для ознакомления. Передайте царю Петру мои наилучшие пожелания, — голова Карла слегка наклонилась, что означало конец аудиенции.
Наиболее трудная часть приема осталась позади. Князь Воронцов едва сумел сдержать распиравшее его ликование. В следующий час намечался бал. Шведской аристократии следует доказать, что русские послы сильны не только в дипломатии, но и в искусстве танца.
Выйдя из замка, князь прямиком направился к гостинице.
Отель, расположенный за пределами дворца, не уступал по крепости самому замку. Стены, выложенные из красного гранита, скорее напоминали могучую цитадель, нежели место для постояльцев. История гостиницы также хранила немало роковых тайн, и частенько его жильцы из удобных отапливаемых комнат отправлялись прямиком в башню, предназначенную для государственных преступников.
Князь вспомнил о том, когда именно впервые перешагнул порог этой башни. Ведь именно в ней располагалась опочивальня герцогини и над самым балдахином, под которым скрывалась ее постель, располагалась каменная балка, к которой подвешивали узников.
Князь подошел к окну.
Озеро было спокойным. Гладкую поверхность не потревожило даже дуновение ветерка. Место тихое, на редкость красивое, но князю Воронцову было всякий раз не по себе, когда он приезжал к герцогине на ужин. Даже озеро, с виду такое безмятежное, хранило в своих водах немало секретов. Одна из которых была связана с пропажей окольничего Адашева, исполнявшего роль посыльного. Последний раз его видели в трактире недалеко от замка. Вот только до гостиницы он так и не добрался. А вместе с ним пропал кошель с золотыми монетами и грамота, отписанная государю. Внешне все смахивало на обыкновенный грабеж, какой может случиться в любом уголке Европы, — вот только кошель с именными знаками князь Воронцов заприметил на поясе у графа, возглавлявшего тайный приказ. Не исключено, что тело бедного окольничего находилось где-то на глубине озера, обглоданное раками до самых костей.
За спиной раздался едва заметный скрип. Так бывает, когда по комнате прогуливается легкий ветерок. Князь обернулся. У порога стоял Григорий Обольянинов.
Роман Воронцов сел за стол и, взяв перо, произнес:
— Вот что, Григорий Юрьевич, я сейчас напишу письмо. Передашь его князю Ромодановскому. Скажешь, что от меня. Он тебя немедленно призовет.
— Сделаю, Роман Артемьевич, — охотно проговорил окольничий.
— Ежели что, перстенек покажешь мой именной, его всякий в приказе знает. Он тебе будет вместо пропуска.
— Не позабуду, — взглянул Григорий на золотой перстень.
Ярко полыхала свеча, отбрасывая тени на камзол князя. Гусиное перо бойко бегало по бумаге, вырисовывая буквы. Наконец было поставлено последнее слово. Князь уверенно расписался и скрутил лист бумаги.
— Спрячешь куда-нибудь подальше. Так что береги это письмо пуще жизни. А на словах передашь вот что… Скажи, что в свите нашего государя есть изменник. Шведский король знает о каждом шаге Петра Алексеевича и не очень-то верит в его чудачества. А теперь ступай! Возьми моего коня.
Спрятав грамоту глубоко за пазуху, посыльный произнес:
— Хорошо, хозяин.
На стенах крепости полыхали огромные факелы, свет от которых, падая на водную гладь, разбегался тысячами мерцающий огоньков. У ворот с алебардами на плечах стерегли вход гвардейцы короля. Через какой-то час мост будет поднят и до самого утра отрежет его обитателей от города. Фортеция уже давно потеряла военное значение, однако гарнизон держался так, как если бы ожидал близкого нападения.
Скорым шагом Обольянинов обогнул небольшой мысочек, поросший камышом, а потом утонул в ночи.
На верхнем этаже дворца вспыхнул свет, — камердинеры зажигали свечи. Через каких-то полчаса зал наполнится знатью. Князя Романа Воронцова интересовала одна дама лет сорока. Некрасивая, обделенная вниманием, она буквально ловила каждый мужской взгляд, даже невзначай обращенный в ее сторону. Те немногие, кому удалось побывать в ее объятиях, утверждали, что в искусстве любви ей не было равных. Но самое главное заключалось в том, что женщина приходилась родственницей Карлу ХII и все секреты королевского дома покоились на кончике ее языка.
Князь Воронцов поежился, вспомнив некрасивое лицо герцогини. Придется использовать весь свой дар убеждения. На какие только жертвы не приходится идти ради родного отечества!
Со стороны бального зала раздалась негромкая музыка — звучала флейта, приглашая гостей проходить в зал. Князь Роман Воронцов подошел к зеркалу, поправил малость сбившейся парик, одернул камзол, расправил на нем складки. Вот теперь самое время, чтобы предстать перед герцогиней.
* * *
Едва за князем закрылась дверь, как из-за потайной двери вышел худощавый невысокий человек в темно-синем камзоле. Лицо простоватое, слегка вытянутое: при первом взгляде казалось, что оно напрочь лишено каких бы то не было чувств, но глаза, глубоко запавшие в орбиты, выглядели на удивление проницательными. Это был доверенное лицо короля.
— Ты все слышал, Христофор?
— Да, ваше величество.
— Надеюсь, мне не нужно вам подсказывать, что вы должны делать?
