– Я купил билеты, – сказал он, шагая по платформе. – А вот и наш поезд. У нас отдельное купе – по дороге нам нужно кое-что уточнить.
Всё, что он хотел уточнить, могло уместиться в одной фразе: я обязан помнить, что нахожусь здесь для его охраны, и не должен отходить от него ни на минуту. Он повторял это во время всего нашего путешествия с настойчивостью, которая лишний раз убеждала, что нервы у него вконец расстроены.
– Да, – сказал он, наконец заметив мои взгляды, – да, доктор Гамильтон, я действительно нервничаю. Я ведь всегда был не храброго десятка, и робость моя – следствие слабого здоровья. Но душой человек я твёрдый и могу смотреть опасности в лицо даже тогда, когда и более хладнокровный наверняка спасовал бы. И я сейчас поступаю отнюдь не вынужденно, а из чувства долга, хотя, без сомнения, иду на отчаянный риск. Если дело обернётся плохо, я вполне могу претендовать на звание мученика.
Эти бесконечные загадки стали мне надоедать. Я почувствовал, что пора положить им конец.
– Думаю, было бы лучше, сэр, если бы вы мне полностью доверились. Ведь невозможно действовать, если не представляешь своей цели. А ведь я даже не знаю, куда мы направляемся.
– Ну, в этом нет никакой тайны, – ответил он. – Мы едем в Деламир-Корт, где живёт сэр Томас Росситер – тот самый, чьи труды вы так хорошо знаете. Что касается цели нашей поездки, то не думаю, что сейчас стоит подробно посвящать вас в мои дела. Могу сказать, что мы – я говорю «мы», имея в виду и мою сестру, леди Росситер, которая разделяет мои взгляды, – так вот, мы действуем с одной целью: предотвратить семейный скандал. И вы, надеюсь, поймёте, что я не склонен давать какие-нибудь объяснения без крайней нужды. Конечно, если бы я просил вашего совета – тогда другое дело; но сейчас я нуждаюсь в вашей активной помощи и буду время от времени указывать вам, каким образом вы можете мне помочь.
Больше говорить было не о чем. Да и о чём спорить бедняку, которому вдруг стали платить по двадцать фунтов в день? Но тем не менее я почувствовал, что лорд Линчмер поступает по отношению ко мне не совсем порядочно. Он хотел превратить меня в пассивное орудие – вроде дубинки в своей руке. Но, учитывая его повышенную возбудимость, я понимал, что скандал был для него крайне нежелателен и поэтому он не будет доверять мне, пока не появятся веские причины. Если я хочу раскрыть тайну, то должен положиться на собственные глаза и уши. Тем не менее я был уверен, что сумею разобраться в этом запутанном деле.
Деламир-Корт расположен в пяти милях от Пэнгбурна, и это расстояние мы проехали в открытом экипаже. Лорд Линчмер всё время пребывал в глубокой задумчивости и ни разу не раскрыл рта. Мы почти приехали, когда он наконец заговорил и сообщил мне некоторые сведения. То, что я услышал, порядком меня удивило.
– Вы, наверное, не знаете, что я тоже врач?
– Нет, сэр, первый раз слышу.
– Да, в молодости я получил медицинское образование. В те времена от титула лорда меня отделяла целая вечность. Правда, у меня не было случая заняться медицинской практикой, но тем не менее считаю, что это полезные знания. Я никогда не жалел о годах, посвящённых изучению медицины. Мы приехали, вот и ворота в Деламир-Корт.
Мы приблизились к двум высоким колоннам, увенчанным геральдическими чудовищами, которые располагались по краям входа в извилистую аллею. Поверх кустов благородного лавра и рододендронов я увидел длинное здание с островерхой крышей, увитое плющом. Его архитектура гармонично сочеталась с тёплым, сочным цветом старого кирпича. Я с восхищением рассматривал этот прелестный дом, когда мой спутник нервно дёрнул меня за рукав.
– Вот и сэр Томас, – прошептал он. – Пожалуйста, поговорите с ним о жуках – выложите ему всё, что знаете.
Из отверстия в живой изгороди из лавра появилась высокая тощая фигура, необычайно угловатая и костлявая. Человек держал в руке мотыгу, он был в рабочих рукавицах. Тень от широкополой шляпы скрывала лицо, но меня поразили его суровое выражение, неправильные черты и плохо ухоженная борода. Экипаж остановился, и лорд Линчмер спрыгнул на землю.
– Дорогой Томас, как поживаете? – сердечно спросил он.
Но эта сердечность отнюдь не вызвала ответного отклика. Владелец поместья пристально посмотрел на меня поверх плеча своего шурина, и я услышал обрывки фраз:
– Моё желание хорошо вам известно… Ненавижу посторонних… Нет оправдания… Совершенно непростительно…
Последовало неясное бормотание, объяснения, и наконец эта пара подошла к экипажу.
– Доктор Гамильтон, позвольте представить вас сэру Томасу Росситеру, – сказал лорд Линчмер. – Вы убедитесь, что у вас много общего.
Я поклонился. Сэр Томас стоял в напряжённой позе, с яростью глядя на меня из-под широких полей своей шляпы.
– Лорд Линчмер говорит, будто бы вы разбираетесь в жуках, – сказал он. – И что же вы о них знаете?
– Знаю то, что прочитал в вашей работе о жёсткокрылых насекомых, сэр Томас, – ответил я.
– Назовите наиболее известные виды английских скарабеев, – потребовал он.
Я не ожидал экзамена, но, к счастью, был готов. Похоже, мои ответы удовлетворили лорда Росситера, потому что его суровое лицо немного прояснилось.
– Ну что же, вы прочли мою книгу с немалой пользой, сэр, – сказал он. – Не часто я встречаю людей, которые проявляют интерес к подобным делам. Ведь находят время для таких никчёмных занятий, как спорт или светские развлечения, а вот на жуков и внимания не обращают. Смею вас уверить, что большинство идиотов, живущих в этой части Англии, даже не знают, что я написал эту книгу – я, первый человек в мире, открывший истинную функцию надкрыльев у насекомых! Рад видеть вас, сэр, и, без сомнений, смогу показать вам некоторые экземпляры, которые вас заинтересуют.
Он взобрался в экипаж и поехал с нами к дому, рассказывая мне по пути о последних исследованиях, которые он делал, препарируя божью коровку.
Я уже упомянул, что сэр Томас Росситер носил большую шляпу, нависавшую до бровей. Войдя в дом, он снял её, и я сразу заметил одну особенность. Его лоб, от природы высокий и казавшийся ещё больше от залысин, находился в непрестанном движении. Какая-то нервная слабость держала мышцы в постоянном спазме, и это иногда вызывало странное подёргивание, которое я раньше никогда не встречал. Это стало особенно заметно, когда мы вошли в кабинет. Он повернулся к нам, и я увидел неподвижный взгляд его серых глаз, смотревших из-под дёргающихся бровей.
– Мне очень жаль, – сказал он, – что здесь нет леди Росситер, она была бы вам так рада. Кстати, Чарльз, Эвелин сказала тебе, когда вернётся?
– Она собиралась остаться в городе ещё на несколько дней, – отозвался лорд Линчмер. – Знаете, у женщин накапливается столько дел, стоит им провести какое-то время за городом. А у моей сестры в Лондоне столько друзей.
– Ну что же, она вольна решать сама, не хочу вмешиваться в её планы. Но я буду рад, если она вернётся поскорее. Без неё здесь очень одиноко.
