– Именно этого я и боялся, вот почему и заехал. Мой юный друг, доктор Гамильтон, разделяет ваше увлечение. Вот я и подумал, что вам будет приятно побеседовать с ним, и взял его с собой.
– Я веду весьма уединённую жизнь, доктор Гамильтон, и не очень жалую незнакомцев, – молвил хозяин. – Иногда мне приходит в голову, что мои нервы начинают сдавать. Путешествия, которые я совершал в молодости, охотясь за жуками, нередко заводили меня в места, где свирепствовала малярия и другие болезни. Но такой собрат-коллекционер, как вы, всегда желанный гость в моём доме, и я буду рад показать вам свою коллекцию. Не хвастаясь, скажу, что это лучшая коллекция в Европе.
Без сомнения, так оно и было. В огромном дубовом шкафу с неглубокими выдвижными ящиками хранились тщательно классифицированные жуки со всего света: чёрные, коричневые, синие, зелёные, пёстрые. Время от времени лорд Росситер протягивал руку и из бесчисленных насекомых, нанизанных на иголки, извлекал какой-нибудь редкий экземпляр. Осторожно держа его, как реликвию, он описывал особенности жука и те обстоятельства, при которых тот попал в коллекцию. По-видимому, ему не часто доводилось иметь дело с прилежными слушателями, и он всё говорил и говорил, пока не спустились сумерки и удар гонга не оповестил, что пора одеваться к обеду. За всё время лорд Линчмер не проронил ни слова. Он стоял рядом с зятем, и я видел, как он бросает на своего родственника странные вопросительные взгляды. Лицо его выражало сильное возбуждение. Мне показалось, что в его взгляде читаются одобрение, симпатия и ожидание. Я мог с уверенностью утверждать, что лорд Линчмер чего-то ждал и боялся, но чего именно – догадаться я не мог.
Вечер прошёл тихо и очень приятно, и я бы чувствовал себя вполне свободно, если бы не эта постоянная напряжённость лорда Линчмера. Что касается нашего хозяина, я убедился, что при близком знакомстве это был очень приятный человек. Он часто с любовью говорил о своей жене и о маленьком сыне, которого недавно отдали в частную школу. Без них дом стал совсем не тот, пожаловался он. Если бы не его научные занятия, он просто не знал бы, как жить дальше. После обеда мы некоторое время курили в бильярдной и наконец пораньше отправились спать.
Именно тогда у меня впервые вспыхнуло подозрение, что лорд Линчмер немного не в своём уме. Когда хозяин удалился, он последовал за мной в комнату.
– Доктор, – быстро зашептал он, – вы должны немедленно пойти со мной. Эту ночь вы проведёте в моей спальне.
– Что вы имеете в виду?
– Я предпочёл бы не объяснять. Но это входит в круг ваших обязанностей. Моя комната неподалёку от вашей, и вы можете вернуться к себе прежде, чем слуга придёт будить вас.
– Но зачем всё это?
– Если вам обязательно нужна причина, извольте: я боюсь оставаться один.
Всё это весьма напоминало признаки безумия, но веский аргумент в виде двадцати фунтов стерлингов способен побороть многие возражения. Я последовал за ним в комнату.
– Однако здесь только односпальная кровать, – заметил я.
– В ней и будет спать один из нас.
– А второй?
– Второй должен сторожить.
– Но объясните: чего ради? Можно подумать, на вас собираются нападать.
– Не исключено, что именно так я и думаю.
– Но в таком случае почему бы не запереть дверь?
– Может быть, я хочу, чтобы на меня напали.
Всё больше и больше это напоминало поведение сумасшедшего. Но мне не оставалось ничего другого, как подчиниться. Пожав плечами, я уселся в кресло рядом с погасшим камином.
– Значит, мне придётся сторожить? – уныло спросил я.
– Мы будем дежурить по очереди. Вы сторожите до двух, а я – всё остальное время.
– Хорошо.
– Тогда разбудите меня в два.
– Непременно.
– Не смыкайте глаз ни на минуту и, если услышите что-нибудь, немедленно будите. Немедленно – слышите?
– Можете на меня положиться.
Я пытался говорить так же серьёзно, как и он.
– Только, ради бога, не усните, – напомнил он и, сняв лишь куртку, улёгся, укрывшись одеялом.
Это было довольно тоскливое бдение, и мне становилось ещё печальнее, когда я размышлял о всей нелепости этой ситуации. Предположим, у лорда Линчмера есть причина подозревать какую-то опасность в доме сэра Росситера. Тогда почему бы не запереться на замок, защитив себя таким простым способом? Ответ, что он, возможно, и сам желает, чтобы на него напали, звучит просто нелепо. Как можно хотеть, чтобы на тебя напали? Да и кому придёт в голову нападать на него? Совершенно ясно, что лорд Линчмер страдал какой-то манией, а в результате всей этой глупой истории я должен не спать всю ночь. И однако, как ни абсурдно казалось всё это, я решил в точности выполнять указания, пока находился в его распоряжении. Поэтому я устроился возле потухшего камина и стал слушать громкое тиканье часов где-то в коридоре внизу. Они громко били каждые четверть часа. Казалось, моё бдение будет длиться вечно. В доме стояла глубокая тишина, нарушаемая только тиканьем часов. На столике у моего локтя горела маленькая лампа, отбрасывая круг света на мой стул, но в углах комнаты было темно. Лорд Линчмер мирно посапывал на своей кровати. Я завидовал его спокойному сну. То и дело мои веки смыкались, но каждый раз чувство долга приходило на помощь.
Я тёр глаза и щипал себя с твёрдой решимостью довести это нелепое бдение до конца.
Мне это удалось. Внизу часы пробили два, и я положил руку на плечо спящего. Он мгновенно проснулся и сел. Лицо его было встревоженно.
– Что-нибудь услышали?
– Нет, сэр. Просто сейчас два часа.
– Очень хорошо. Я посторожу, можете ложиться спать.
Я залез под одеяло – как и он, не раздеваясь, – и мгновенно уснул. Последнее, что я видел, – это круг от лампы, освещавший маленькую сгорбленную фигуру лорда Линчмера и его напряжённое, встревоженное лицо.
Не знаю, сколько времени спал. Проснулся я оттого, что кто-то резко дёрнул меня за рукав. Было темно, но по запаху горячего масла я понял, что лампу только что погасили.
– Скорее! Скорее! – зашептал лорд Линчмер прямо мне в ухо.
Я спрыгнул с кровати; он всё ещё тянул меня за руку.
– Быстрее сюда! – прошептал он, увлекая меня в угол. – Тише! Слушайте!
В тишине ночи я услышал, как кто-то крадётся по коридору. После каждого шага идущий останавливался. Иногда в течение минуты наступала тишина, затем вновь раздавался шорох и скрип половиц. Мой компаньон весь дрожал от возбуждения. Его рука, всё ещё сжимавшая мой рукав, тряслась, как ветка на ветру.
– Кто это? – прошептал я.
– Это он!
– Сэр Томас?
– Да.
– Чего же он хочет?
– Тише! Не двигайтесь, пока я не скажу!
