И тут в поведении белоликой девушки стали заметны перемены. Она начала проявлять благосклонность к гостю, потакая ему во всём, и почти порвала с кузеном. Кто-то в сказанном усомнится, но у неё были лишь самые благие намерения. Она решила спасти дорогих ей людей от катастрофы, каких бы жертв ей это ни стоило. Когда перед семейным кораблём возникают рифы, любовь кузена превращается в обузу, которую тут же бросают за борт.
VII
Нить повествования привела нас к тёмному осеннему вечеру. Ноябрь вообще месяц несчастий, во всяком случае, для них он охотно предоставляет самые подходящие декорации. В тот вечер супруги сидели в полумраке, каждый думал о своём горе. Дела шли всё хуже. Тучи начинали сгущаться над их головами, и оттянуть беду можно было не более чем на месяц. Мистер Джой не был готов к кризису: он не отличался решительностью – принадлежал, скорее, к числу тех, кто готов сдаться без боя.
В дверь постучали – почтальон принёс письмо. Принято считать, что в тяжёлые минуты все вести – дурные. Миссис Джой распечатала конверт и прочла следующее:
Мадам!
Мне жаль расстраивать Вас этим печальным сообщением, но будет лучше, если Вы всё узнаете сразу. Недавно мне был предъявлен к оплате чек, содержащий нечто напоминавшее мою подпись. Я тут же понял, что имею дело с фальшивкой, и ни на минуту не усомнился в том, чьих рук это дело. От профессиональных услуг Вашего сына мне, как Вы знаете, пришлось отказаться около месяца назад; вскоре, однако, он был найден и признал свою вину. Я долго колебался между общественным долгом и дружескими к Вам чувствами, боясь ошибиться в своём решении. Прекрасно понимая Ваши трудности, готов ограничиться суммой в 150 фунтов – в случае выплаты не стану давать делу дальнейшего хода. Надеюсь, что это послужит хорошим уроком молодому человеку. Деньги мне потребуются через несколько дней, поскольку чек должен быть оплачен.
Искренне Ваш, мадам,
Джаспер Браун.
Это был ужасный удар, не столько даже финансовый, сколько моральный. Найти такие деньги никак невозможно: названная сумма явилась той самой соломинкой, что ломает верблюду хребет.
С другой стороны, нельзя сказать, что известие было для Джоев полной неожиданностью. Оба так и остались сидеть в темноте, не пытаясь ни найти выхода из создавшегося положения, ни чем-то друг друга утешить, – пока в комнату не вошла дочь.
VIII
Она волновалась, смущалась, была в явной растерянности. Девушка пришла к родителям поделиться радостью. Во время прогулки она повстречала мистера Хенгиста; он изменил маршрут, пошёл рядом с ней, заговорил очень серьёзно и в своей странной, отрывистой манере сделал ей вдруг предложение. Он ведь человек добрый, щедрый; девушка была убеждена, что когда-нибудь он понастоящему ей понравится. Что ж, ангел несчастий сложил свои крылья по крайней мере на эту ночь. Тучи рассеялись; казалось, развеялся и мерзкий туман финансовой катастрофы. В ярко-красном кирпичном доме воцарилось праздничное настроение.
И всё же денег не было. Предполагалось, что источником будущих доходов должен стать жених, но тут же начались всевозможные проволочки, затруднившие путь к спасению. У Хенгиста был столь переменчивый характер, что невозможно было угадать, от чего он обратится в бегство. Уже после первого разговора о деньгах отцу стало ясно, что здесь – зыбкая почва. Едва узнав, что вместе с невестой он не получит состояния, Хенгист растерялся, заговорил о жизненных ошибках и дурных предчувствиях, после чего заявил, что считает себя обманутым, и удалился, оставив всех с ощущением, что с помолвкой покончено. Есть такой тип состоятельных господ: они полагают, будто богатства должны стекаться к ним просто из уважения к их персоне.
Дня три или четыре о Хенгисте не было слышно; затем он объявился как ни в чём не бывало и далее о деньгах уже ни словом не обмолвился. От Хенгиста следовало теперь скрывать финансовые трудности: он любил громогласно провозглашать, что банкроты внушают ему ужас, поскольку покрыты плесенью разложения и вполне заслуживают быть ею съеденными. После чего выражал гордость от сознания, что его будущий тесть – столь солидный и состоятельный господин, и надежду на то, что со временем они объединят капиталы и начнут творить чудеса в финансовом мире. Эта тема для Хенгиста оставалась главной: только её и развивал он, сидя у камина, с отвращением отзываясь о ком-то разорившемся и в жизни ничего не достигшем.
С горестью и трепетом в сердце слушали его родители. Право же, эти люди заслуживают сочувствия – к кому могли бы обратиться они за поддержкой? Даже девушка оставалась в полнейшем неведении относительно грозившей опасности: о своих трудностях родители лишь туманно намекали. Затем случилось ещё одно затруднение, грозившее сделаться окончательным. В течение недель супруги оттягивали час расплаты, однако Хенгист стал проявлять чрезвычайную медлительность во всём, что касалось свадебных приготовлений. Сначала он решил, что отправится на север страны, чтобы продать там дома и земли: другими словами, готов будет не ранее чем через два месяца – в лучшем случае шесть недель. Воздействовать на него упрёками или иными аргументами было небезопасно: человек этот обладал слишком капризным нравом. В своём сияющем домишке на Террас он стал бывать всё реже, а затем и вовсе отправился в Лондон, чтобы обзавестись новым жилищем и, как сам он сказал, уладить все дела перед свадьбой.
IX
Расплату за безобразия сына удалось отсрочить посредством обязательства вернуть деньги в течение трёх недель. Джаспер Браун, человек деловой и практичный, согласился до тех пор не передавать дело в суд. Но ясно было, что для надвигающейся беды это слабая преграда.
Одной рукой судьба, казалось, протягивала несчастным спасительную соломинку, другой – грозила громом и молнией. И ни единого просвета не видели для себя супруги в безвыходной ситуации. Несчастные, страждущие души!
Им бы толику пылкой юношеской предприимчивости – но нет: привычка к несчастьям сделала этих людей неповоротливыми. Сквозь мрак судьба гнала их вперёд ко дню расплаты – за грехи, которые вряд ли можно было счесть их собственными. С той же скоростью приближался и счастливый день. То и дело стал появляться уладивший дела Хенгист – возбуждённый, радостный, но – как никогда исполненный отвращения к жалким, раздавленным судьбою банкротам. И девушка сияла счастьем: она уже видела в конце тёмного тоннеля свет, который нёс избавление ей и родителям. Оставшись наедине со своими тёмными предчувствиями, родители так и не нашли в себе сил рассказать дочери о том, что Немезида уже занесла над ними свою карающую десницу. Так проходил день за днём.
Всё это время жених, будучи человеком весьма бережливым, как богачу и положено, жил у них, поскольку собственного дома здесь уже не имел. Хозяева выделили ему лучшую комнату и старались во всём угодить, надеясь, что продолжаться такое будет недолго.
– Не могли бы вы дать за дочерью немного денег? – иногда грустно спрашивал он будущего тестя. – Фунтов пятьсот, триста, двести – хотя бы сто?
И отцу приходилось отказывать – под смехотворным предлогом о якобы взятых обязательствах, раз за разом обещая, что к дочери его состояние перейдёт после его смерти. До дня свадьбы оставалось три недели; до карающего удара Немезиды – день-другой!
