«Мячик» в звании подполковника всем своим видом олицетворял катящуюся под гору местную полицейскую власть. Он, может быть, хотел бы олицетворять власть в виде летящего воздушного шарика, но долго быть «шариком» у него не получалось – дыхания не хватало. Однако взгляд у полицейского был достаточно самодовольный.
– Что вы хотели? – в ответ спросил подполковник спецназа.
– Здесь я задаю вопросы. И я спрашиваю: кто здесь старший?
– Вы будете задавать вопросы в своем кабинете, если, конечно, до него доберетесь когда-нибудь, – спокойно ответил Разумовский. – А в расположении вверенного мне подразделения вопросы задаю я. И отвечайте на них, иначе я прикажу связать вас и отправить в камеру СИЗО за попытку срыва антитеррористической операции. Тогда уж вы точно никогда больше своего кабинета не увидите и вопросов больше задавать не будете. Я спрашиваю: что вы хотели?
Местная полиция, похоже, к таким отповедям привычку не приобрела. Суровый полицейский растерялся и не знал, что говорить и как себя вести. Помог его спутник:
– Я заместитель начальника районного отдела полиции. И хотел бы знать, что вы здесь делаете. По какому праву вы занимаете чужие жилые помещения и при этом еще пытаетесь угрожать органам власти?
– Наше пребывание здесь согласовано с оперативным штабом Антитеррористического комитета республики и с хозяином данного помещения, – кивнул в сторону Енали подполковник. – А ваше присутствие и ваши попытки контроля нашей деятельности я считаю неуместными и, если это повторится, приму конкретные меры, о которых уже говорил вашему коллеге. Я не шутник и не умею церемониться. В СИЗО вас по моей просьбе хорошо примут, обещаю. И найдут, с кем вы будете делить камеру. Кто ждет встречи с вами больше всего на свете…
Подполковник полиции в ответ снова интенсивно пожевал губами, потом подтолкнул в бок своего спутника, повернулся и молча направился к выходу. Если от входа «мячик» шел важно, откинув голову назад, то теперь наклонил ее вперед. Уже перед самым выходом он обернулся, посмотрел сначала на Енали, потом на подполковника спецназа и сказал:
– Так вы, значит, спелись с мурзой Арсланбековым… Понятно…
– С чего вдруг такие крутые выводы? – поинтересовался Чанышев.
– С того, что вы сейчас гладите лошадь мурзы… – И полицейский, развернувшись, стремительно ринулся к выходу, словно боялся, что за последнюю фразу его догонят и начнут пинать как настоящий мячик…
Капитан спецназа приподнял голову Ветра так, чтобы заглянуть тому в глаза. Взгляд коня спецназовцу, кажется, понравился.
– Я слышал, что мой дальний родственник Роберт Ильханович хорошо разбирается в лошадях. Если это его вороной, значит, животное хорошее.
– Енали, тебе есть что сказать в ответ на обвинение подполковника полиции? – спросил старший офицер. – Я, кстати, не представился. Меня зовут подполковник Разумовский. Ты можешь называть меня дядей Пашей или, как солдаты, батей. Я их комбат, а комбатов солдаты всегда батей зовут. Итак, я слушаю тебя, дружище…
Голос у комбата был совсем не такой металлический, каким он разговаривал с местными полицейскими, и Енали не волновался. Он чувствовал хорошее к себе отношение и потому сразу нашелся с ответом:
– С полгода назад, нет, уже восемь месяцев назад, когда еще отец был жив, к нам заехал наш бывший директор школы Роберт Ильханович. За ним полицейские гнались и ранили его коня. Спросил, что можно сделать с Ветром. Отец сказал, что нужна операция по извлечению пули. Операцию он сделает, но Ветру еще несколько дней нельзя будет из стойла выходить. Тогда Роберт Ильханович оставил Ветра мне, попросил ухаживать за ним и пообещал: «Выходишь коня – он твой…» Он хотел отцу деньги заплатить за операцию, но отец не взял. Он очень уважал нашего директора. Роберт Ильханович оставил Ветра и ушел пешком. Так Ветер стал моим. Я слышал, что Роберт Ильханович другого коня себе купил, на Ветра похожего. Но точно сказать не могу, не знаю.
– А что вообще за человек Арсланбеков? – спросил капитан, назвавшийся родственником мурзы, хотя ничуть не походил внешностью на ногайца.
– Очень хороший человек. Его все дети в школе любили и все учителя уважали. Его и сейчас любят и уважают.
– Понятно.
– А почему вы назвали Роберта Ильхановича своим родственником? – спросил Енали. – Вы не похожи на ногайца.
– Ногайской крови во мне, кажется, нет. Когда-то мои предки были монголами, потом татарами, потом много веков подряд – только русскими. А родственник потому, что мы с ним оба потомки Чингисхана. Я не знаю, от кого Арсланбекову досталась эта славная кровь, ко мне она пришла от Алтун-хана, правнука Чингисхана. А сейчас моя фамилия Чанышев. Происходит от тюркского имени Чаныш – «сын волка». Но мои предки перестали быть волками с тех пор, как стали русскими князьями. А это было давно.
– Вы тоже лошадей любите? – спросил Енали.
– А разве есть на земле нормальные люди, которые не любят лошадей? Можно их знать или не знать, иметь или не иметь, но не любить их невозможно.
К ним опять подошел тот головастый офицер, что первым разговаривал с Енали. И не просто подошел, а подбежал, и видно было, что он возбужден:
– Товарищ подполковник. Мы с Васюковым нашли этот вид. Проверили дважды. Все совпадает в точности. Стопроцентно.
– Покажи… – Подполковник заспешил в большую комнату дома, где, как видел Енали, за столом перед маленьким компьютером сидел другой офицер, тоже молодой.
– Что они нашли? – спросил мальчик.
– Военная тайна, – ответил капитан с улыбкой…
Глава одиннадцатая
Подполковник Разумовский сам захотел проверить удачно выполненную работу двух командиров взводов. Он сел на освобожденный для него стул и долго сверял изображение на планшетнике с системой «Оператор» с изображением на мониторе нетбука.
– Точно. Один к одному. Теперь давайте практически к делу подойдем. Где он может базу устроить? Смотрим со своей точки зрения. – Подполковник выключил и закрыл нетбук, но 3D-макет на планшетнике оставил и стал пальцем переводить изображение, рассматривая и выискивая, по его мнению, наиболее удачные для устройства базы места. Зашел в комнату и капитан Чанышев, оставивший рядом с Ветром одного Енали, который навязчивым быть не хотел, но к разговору в комнате прислушивался. Он встал за спиной комбата, слегка наклонился и тоже стал всматриваться в изображение.
– Чуть-чуть назад, товарищ подполковник, – попросил старший лейтенант Васюков. – Вот здесь, по-моему, место подходящее. Я еще раньше его отметил. Здесь словно специально площадка между двух холмов сделана, чтобы палатки поставить. И костры ни с одной стороны просматриваться не будут.
– Да, пожалуй, это самое подходящее место, – согласился Разумовский.
– Костры просматриваются по дымам, – подсказал капитан Чанышев. – Но все бандиты костры жгут, насколько я знаю из практики, только ночью. Ночью костры можно найти только с помощью тепловизора. Дым много тепла дает. Днем бандиты из соображения безопасности даже горячее не едят. Лишь то, что загодя ночью приготовят. И именно по этой причине у них ужин всегда поздний, только с наступлением темноты.
