Ахульго по-аварски – гора призывов. Только со времен Шамиля находилось мало начальников, которые добирались в высокогорное селение, чтобы выступать перед народом и призывать к новым трудовым победам. Дороги в этих краях разбитые, узкие, опасно нависающие над обрывом, пока доедешь – все внутренности растрясет, и даже железные нервы превратятся в разлохмаченные веревки… К тому же – «лесные»: здесь они в силе, им ничего не стоит устроить смертельную засаду, изрешетить пулями машину и сбросить в пропасть. Потому руководители и не ездят.
А Гарун Джебраилов приехал! Выступил на митинге в Ашильты
[29]
с пламенной речью, посвященной памяти героев, отдавших свои жизни в борьбе за независимость родного края, выразил надежду, что скоро Дагестан обретет подлинную свободу, даже стихи Расула Гамзатова прочел:
В селениях, что выше гнезд орлиных,
Частенько слышал я от стариков,
Что тот Горец наполовину,
Кто ни разу не был на Ахульго.
Съехавшиеся со всей республики слушатели так аплодировали, что все ладони отбили! Вот это и требовалось: пусть видят, что Великий Гарун не прячется от людей, как некоторые, наоборот – доступен и открыт… А потом народ вокруг столпился, вопросы задавали, просили дорогу хорошую провести, водоснабжение наладить – источник далеко, зимой трубы замерзают, регулярно свежие продукты в магазин завозить, связь наладить, докторов прислать… Он понимающе кивал: мол, конечно, все это надо делать, но я начальник пока только в Махачкале, вот если власти больше будет, я первым делом вашим селом займусь… Завтра по всей республике разойдется слух об истинно народном руководителе!
Его проводили до машины, старейшины жали руки, мальчишки долго бежали следом, а остальные махали руками. Не зря он съездил, не зря!
Белый бронированный «БМВ» осторожно спускался по крутой дороге, то и дело проваливаясь в выбоины и скрежеща брюхом по кочкам. Гарун, сняв пиджак и ослабив галстук, чутко дремал, развалившись на заднем сиденье. Ему даже привиделся отрывочный сон: как он босоногим мальчишкой бегает по школьному футбольному полю в Камрах. Сон получился цветной, и он отчетливо чувствовал жесткость выгоревшей травы и упругость хорошо накачанного мяча…
Дорога стала получше, машина прошла малый тоннель и вновь выскочила на белый свет.
– Слева белая «Нива» за нами стартанула! – прорвался сквозь дрему хриплый голос из радиостанции сидящего на переднем сиденье начальника охраны. Это докладывал Али из замыкающего джипа сопровождения.
– Приготовьтесь! – гортанно распорядился Зубаир. – Пойдет на обгон, отжимайте в кювет! А если что – сразу огонь!
Джебраилов открыл глаза, выглянул в окошко. Они только что миновали верхнюю дорогу на Камры.
– Успокой своих людей, Зубаир! Это Руслан. Он за нами пойдет, пусть сильно не гонят. И пусть перед въездом в большой тоннель налево сворачивают.
– Так и сделаем, хозяин!
Вскоре, свернув с асфальтированной дороги, кортеж – белый «БМВ», зажатый спереди и сзади двумя «Лендкрузерами-200», проехал с километр по укатанному проселку и остановился на живописной площадке за скалой – дальше по узкому наклонному серпантину ехать было опасно. Сзади подъехала и остановилась в нескольких десятках метров «Нива» Оловянного.
Гарун Джебраилов подтянул галстук, накинул пиджак и неспешно вышел из машины. Он был большим человеком – не только в переносном, но и в прямом смысле: рост метр восемьдесят три, вес – девяносто пять килограммов, прямая осанка, широкие плечи, уверенная походка. С удовольствием разминая затекшие ноги, он направился к «Ниве». Руслан шел навстречу. Оружия при нем видно не было, только рация в руке. Из-за тонированных стекол за своим амиром внимательно наблюдали Абрикос и Сапер.
Вооруженная автоматами охрана мэра осталась у джипов: пятеро следили за каждым шагом своего шефа, а двое достали из багажника складной стол, стулья и принялись расставлять их на ровной площадке у обрыва.
Дядя и племянник сердечно обнялись и соприкоснулись щеками.
– Давно не виделись, Руслан! – сказал Гарун и, взяв под руку, подвел его к обрыву. – Посмотри – какая природа, какая дикая красота! Может, мне здесь после выборов пятизвездочную гостиницу построить? Или туристический центр?
Он протянул руку вперед и обвел рукой открывающийся пейзаж. Напротив площадки, почти на их уровне, раскинув крылья, парили в восходящих потоках несколько орлов. Слева, на зеленом склоне, раскинулись Камры, внизу, под обрывом, цвели сады, справа возвышался хребет с острыми вершинами, похожий на огромную крепостную стену, скалящуюся на врага сторожевыми башнями. Оттуда сползали сплошным одеялом белые облака и спускались к заброшенной дороге, на которой остановился кортеж.
– Природа как природа, ничего особенного, – пожал плечами Оловянный. – У нас здесь полно такой красоты, уже надоела… Мне в Махачкале больше нравится. Там свет, рекламы, жизнь кипит…
– Видишь эти облака? Они идут со стороны Махачкалы. – Гарун положил руку Оловянному на плечо. – Это знак! Хороший знак…
– И облака обычные… У нас каждый день то облака, то тучи… Иногда вообще все заволакивает. Какой тут знак? – Оловянный плюнул в пропасть.
– Как эти облака из Махачкалы покрывают все вокруг, так и я накрою своей властью весь Дагестан! – возбужденно сказал Гарун. – А может, и не только Дагестан… Знаешь, Руслан, Ахульго – действительно святое место с особой аурой. Говорят, все высказанные там желания исполняются. И я чувствую – мои тоже исполнятся!
«А платочек ты повязал, дядя
[30]
?» – хотел спросить Руслан, но сдержался.
– Иншалла
[31]
, – он сделал жест, как будто омыл лицо. – А не виделись мы действительно долго. И если бы не твое выступление в Ашильтах, наверное, еще столько бы не увиделись. Зачем вообще Великому Гаруну приезжать в забытое Аллахом село? Тебя и так все знают…
– Знать мало. Надо, чтобы народ уважал. А уважения сидя в кабинете не заработаешь… Про мой приезд через неделю будут говорить везде – и в горах, и на равнине… Так что это лишние баллы против моего лучшего друга Навруза…
Оловянный виновато вздохнул. Главный налоговик Курбангалиев был давним врагом и соперником Великого Гаруна. И, пожалуй, единственным реальным конкурентом в борьбе за высший пост республики. А в словах дяди чувствовался скрытый упрек в его адрес.
– Я пока не смог подобраться к Мытарю, – тихо сказал он. – В охране – только родственники. У него три бронированных «Мерседеса» с одинаковыми номерами. И машины сопровождения одинаковые. В какой из них он едет, определить невозможно. Бывает, что все машины разъезжаются одновременно по разным дорогам… Сильно страхуется. Да и… – Оловянный замялся. – Род у него большой… И людей за ним много – под тысячу стволов… И связи с чеченскими муджахедами. Не хотелось бы им дорогу перейти…
