Книга Госпожа трех гаремов, страница 29. Автор книги Евгений Сухов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Госпожа трех гаремов»

Cтраница 29

И в сенях раздался зычный молодой голос:

— Бердыш-то убери! Живот пропорешь! Не слышишь разве, что окольничий зовет.

Сборы были недолгие, и уже ближе к весне, по рыхлому снегу, Иван Васильевич повел рать на Казань. А снегу в ту зиму выпало особенно много; рать продвигалась медленно, шаг за шагом.

Вот и Васильсурск — рубеж государства русского. И тут начала роптать посошная рать. [42]

— Не пойдем далее! В Москву! Назад!

К лапотникам присоединились и другие полки.

Ближние люди государя — Алексей Адашев да Выродков — советовали:

— Вышел бы ты к народу, Иван Васильевич. Поговорил бы, попросил… Только тебя они и послушают. Воеводы уже и не орут. Все глотки охрипли.

Вместе со всеми мерз и великий князь. Он грел над ярко-красным пламенем костра руки. Тихо потрескивали брошенные в огонь сучья. Государь помнил недавний бунт и позорное бегство в Александровскую слободу. Но там были митрополит, бояре, толстые стены монастыря. А здесь только стрелецкий полк отделял его от черных людей, которые могут взорваться, подобно пороху.

Иван Васильевич, одетый по-походному, в броню, вышел к бунтующему люду.

— Православные, во спасение веры образумьтесь! Это я вам говорю, ваш царь! Разве мы не по великому делу идем?! Разве не мы спрашивали на то благословения у митрополита Московского? Так потерпите же малость самую! До Казани недолго! Стоит ли возвращаться обратно, когда пройдено столько верст?

Дружина встретила слова государя молчанием, но, как и прежде, пошла вперед, ведомая «лучшими людьми».

Вся надежда на Сулеймана

Кулшериф проводил долгие часы, беседуя с Аллахом, — просил смилостивиться над судьбой ханства, а на престол дать Булюк-Гирея. Пока безуспешно — из Крыма уже долго не было вестей, и это являлось плохим знаком.

Но наконец-то прибыл гонец. Кулшериф сжимал в руках письмо и уже предчувствовал недоброе. Он терпеливо развязал послание и стал читать. Хаджи Якуб, давний приятель Кулшерифа, сообщал, что Булюк-Гирей заточен в Инкерманскую крепость. Сам же Сагиб-Гирей отправил письмо Сулейману Великолепному, чтобы вызвать из Стамбула своего родича Девлет-Гирея. «Он боится за крымский престол и, скорее всего, хочет расправиться с племянником», — заключал хаджи Якуб.

«Значит, все-таки Сююн-Бике! — не сумел сдержать стон Кулшериф. — Аллах не захотел услышать мои молитвы. А Сагиб-Гирей хитер! Решил сразу избавиться от двух племянников. На кого же он хочет оставить потом ханство? Уж не на своих ли многочисленных дочерей? Ведь ни одна из жен так и не смогла родить ему сына!»

Сеид достал бумагу, заточил палочку для письма и стал сочинять послание Сулейману Великолепному. «О великий султан, законодатель и правитель больших и малых народов! Пишет тебе, наследнику пророка Мухаммеда, казанский сеид. От верных людей своих и истинных правоверных я узнал, что Сагиб-Гирей умыслил против тебя зло, недостойными словами называет величайшего из величайших. А твоего любимца Девлет-Гирея, которого ты держишь вместо сына, умыслил убить. Накажи Сагиб-Гирея своей властью. Ибо нет на земле господина более великого, чем ты, а над тобой есть только Аллах. Сам же ты — деяние и слава Всевышнего».

Затем сеид вызвал во дворец своего друга Мухаммеда Ризу и, вручив ему письмо, наказал:

— Обязательно доставь его к султану. В твоих руках судьба всего ханства. — Потом, обняв посланца за плечи, попросил Всевышнего: — Аллах, сделай так, чтобы мы в мире этом встретились не в последний раз.

Не спали в ту ночь в ханском дворце. В покоях Сююн-Бике до самого рассвета горели свечи. Ханум было известно, что Булюк-Гирей посажен в крепость. Неужели сбывается воля Сафа-Гирея? Но как же Кулшериф? Наверняка он тоже не бездействует. Сеид сделает все, чтобы казанский престол достался Булюку. «Надо просить помощи у султана Сулеймана!» Эта мысль пришла к ней неожиданно. Поначалу она даже испугалась своей дерзости. «Разве великий султан может прислушаться к словам женщины?» Но что-то подсказывало бике, что поступить она должна именно так.

Сююн-Бике зажгла лучину. В комнате стало почти светло. Достала бумагу, разгладила загнувшиеся углы, после чего осмелилась написать первую фразу: «О мой повелитель Сулейман Великолепный! Пишет тебе из твоего далекого северного улуса, Казанского ханства, вдова твоего слуги, хана Сафа-Гирея. Повелитель, я смею просить тебя о самом малом: сделай меня и моего сына Утямыш-Гирея счастливыми. Восстанови справедливость на этой земле. Ибо ты нам не только повелитель, но и мудрейший судья. По завещанию моего покойного мужа Сафа-Гирея господином на Казанском ханстве должен быть мой сын Утямыш-Гирей. Но Кулшериф на ханство приглашает Булюк-Гирея. Знаю, что Сагиб-Гирей советует послать на Казань Девлет-Гирея. Повелитель, прошу тебя именем Аллаха, не делай этого! Раба твоя, Сююн-Бике».

Бике поставила на письме ханскую печать — пусть видит в ней не только женщину, но и правителя.

В ту ночь через Ханские ворота почти одновременно из Казани выехали два гонца — оба везли в Стамбул письма Сулейману Великолепному.

Любимец султана

С годами султан Сулейман Кануни любил проводить время в неторопливых разговорах. Чести беседовать с ним удостаивались немногие из смертных — султан ценил острое слово и мудрость в рассуждениях. В последний год он особенно привязался к Девлет-Гирею. Юноша был умен, знал языки, разбирался в поэзии и играл на флейте. «Из него может выйти выдающийся правитель, — считал султан. — Он ярый мусульманин, и его безграничная вера в пророка должна сыграть в дальнейшем неплохую службу. Только где он может быть полезен больше: в Казани или Бахчэ-Сарае?»

Сейчас он уединился со своим любимцем в одной из комнат дворца.

— Хотел бы ты стать ханом? — спросил вдруг Сулейман своего любимца. Взгляд у султана сделался по-отечески строгим. Он словно спрашивал: «По плечу ли тебе такая ноша?»

Было жарко, и два раба-негра в высоких зеленых тюрбанах огромными опахалами обдували Сулеймана и его собеседника.

Девлет-Гирей сумел выдержать долгий взгляд карих немигающих глаз своего господина. Он понял, что за этим вопросом — поворот его судьбы, и от того, как он ответит сейчас, будет зависеть многое. Говорить нужно с достоинством, продумав ответ. Султан не терпит торопливости в важных решениях.

— Все в твоих руках, великий Сулейман. Аллах — на небе, а на земле — ты! Как ты решишь, так и будет.

Султан улыбнулся — ему понравился ответ юноши. «Умен! Ничего не скажешь».

— Вчера мне принесли сразу три письма, — продолжал Сулейман. — Два из них доставили гонцы из Казани: от Сююн-Бике и от Кулшерифа, а третье… от крымского хана. — На лице Девлет-Гирея промелькнула понимающая улыбка. — Сагиб-Гирей пишет, что Казань осталась без хана и ты, как никто, подходишь на это место.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация