Из подсобного помещения вышла грузная неряшливая женщина. Ей уже под сорок, может, она застала Варю, хотя вряд ли. Я знал всех, кто здесь тогда работал, а эту женщину не знал…
Она скользнула по мне взглядом, зевнула, потягиваясь, и вдруг замерла, вопросительно глядя на меня.
Узнала она меня. Да и я усмотрел в ней знакомые черты.
– Анфиса?
– Анфиса, – кивнула она.
– Все хорошеешь? – Это был не просто комплимент, а наглое, запредельное вранье.
Раскабанела Анфиса, расползлась по швам. Стройной козочкой была, а превратилась в толстую корову. Знакомство наше было поверхностным, но я запомнил ее имя. Довольно редкое для наших времен имя.
– Да ладно тебе… э-э… – замялась она.
– Толик.
– Ну да, Толик… Э-э… – Теперь она не могла вспомнить, откуда знает меня.
– Варю помнишь? – спросил я, кивком показав на ее молодую напарницу.
– Ну да, конечно! – воскликнула она, хлопнув себя по лбу. – Она замуж вышла, да?
– За меня.
– Точно! А меня на свадьбу не позвали! – насупилась Анфиса.
– Так свадьбы не было. Посидели с родственниками, вот и вся свадьба. Сама знаешь, какое время было, с деньгами полный напряг…
– Ну да, тяжелые были времена.
– И с деньгами проблемы, и с жильем. У меня съемный угол был, и Варя комнату снимала…
– Ну да, снимала…
– А где, не помнишь?
– Ну, тут рядом…
– Я знаю, что где-то рядом, но где конкретно?
Я знал дом, в котором жила Варвара, а номер квартиры оставался для меня загадкой.
– Ну, я уже не помню… Сейчас… – Анфиса напрягла память, но от этого у нее в голове что-то щелкнуло, и она с подозрением посмотрела на меня: – А зачем тебе?
– Да поссорились мы с Варей, знаешь, бывает так… – вздохнул я. – Куда-то делась она, я ее ищу. Может, она к старой своей хозяйке подалась?
– Ну, может, и так. Она же ее свекровь.
– Свекровь?! – Я оторопело уставился на Анфису.
– Ну, не совсем… – Она в замешательстве посмотрела на меня, поняв, что чужую тайну выдала.
– Что значит не совсем?
– Ну, официально Варя замужем не была. Блин, Варя же просила тебе не говорить, – скривилась Анфиса.
– Да ладно тебе, сколько уже времени прошло. – Я попытался улыбкой подавить свое смятение, но, как мне самому показалось, вышла не улыбка, а какая-то жалкая гримаса.
– Ну, может, и прошло….
Анфиса вывела меня на улицу, достала из кармана передника пачку сигарет. Разволновалась она. Я тоже полез за сигаретами и, пытаясь унять нервную дрожь, спросил:
– Значит, со свекровью она жила?
– Ну, вроде того… Там такая история, хоть в кино показывай! – Анфиса поперхнулась дымом, закашлялась.
– Что за история?
– Может, не надо?
– А что такое? Варю боишься?
– Ну, не боюсь…
– А вдруг боишься? Она ведь и наехать может…
– Да нет, она тихая. Хотя иной раз как глянет, аж мурашки по коже. Непростая она… Значит, поссорились вы?
– Жизнь, сама знаешь, она такая штука… Ну, так что там за история?
– Варя же детдомовская. И муж у нее детдомовский. Ну, гражданский муж… И она свою мать хотела найти, и он. Она свою мать, говорит, не нашла, а ему повезло. Он… Забыла, как его зовут… Он здесь, в Оболенске, мать нашел. Она совсем одна осталась, на шею ему бросилась, прости, говорит, сынок. Слезы, сопли, все дела. Вокруг Вари кругами ходила, не знала, где ее посадить. В общем, хорошо все было. А потом Антон погиб…
Это имя резануло мне слух, и я скривился, как от зубной боли.
– Антон? А говоришь, что не помнишь.
– Да вот вспомнила… Антон его звали. Точно, Антон…
– Погиб, говоришь?
– Погиб. В автокатастрофе. Варя совсем одна осталась. И его мать осиротела. Варя к ней поехала, у нее и осталась. Работать устроилась. А потом ты появился. Влюбилась она в тебя.
– Она тебе говорила, что влюбилась?
– Зачем говорить? И так все ясно было. А на свадьбу зря меня не позвали.
– Извини. Значит, со свекровью Варя жила. Мне бы к ней сходить, поговорить.
– Тут дом недалеко… Номер не помню… Номер квартиры помню, у моих родителей номер дома такой. Четырнадцатый номер… А номер дома не помню, но я знаю, как его найти…
– Спасибо, я сам.
Номер дома я знал, знал и улицу Розы Люксембург. Именно на этой улице жила Ольга Максимовна. Я хотел узнать, кто она такая, и заглянул в ее паспортные данные. Местная она, и родилась здесь, и жила. На улице Розы Люксембург жила. В доме номер двадцать девятом. В четырнадцатой квартире…
Я хлопнул себя по лбу. Вот тебе и скелеты в шкафу…
Есть такой фильм про войну – «Мерседес» уходит от погони». И у меня та же примерно ситуация. Только в моем случае «Мерседес» от меня не уйдет. И дело не в моих способностях, а в ситуации. Ситуация совсем не простая. Мне нужно было выследить свою жену, поэтому я у нее на хвосте. Купил подержанную «Ладу» по доверенности и катаюсь за ней. Варя из дома, я за ней… Только вот пока никак не получается поймать ее на «горячем». Третий день уже за ней по пятам хожу, жду, когда она к своему любовнику заявится.
Пропал я. Был и нету. Даже телефон свой выбросил. Третий день меня уже для жены нет. Для себя есть, а для нее нет. Я нарочно создал такую ситуацию. Во-первых, были у меня опасения, что я не сдержусь в общении с Варварой, выложу ей все начистоту, потребую объяснений и этим все испорчу. Или на нее наеду, или на Ольгу Максимовну, а этого делать никак нельзя. А во-вторых, нужно было вывести Варвару из состояния равновесия, спровоцировать на неосторожный поступок. Может, она меня не только на любовника выведет, но и на человека, который помогал ей убить Баяна. Мне многое нужно было узнать…
Я конкретно заморочился на Варвару, именно поэтому забил на Дегтя. А у него сегодня срок выходит, и он точно не будет ждать, когда я возьму его на прицел своих интересов, сразу сделает ноги… Впрочем, я найду его. В Оболенске найду. Через сестру Баяна. Если ее саму смогу найти.
Я пробовал найти Марину, но по старому адресу ее не обнаружил. На этом и остановился – за неимением времени. Да и особого желания видеться с ней не было. И сейчас она мне нужна не очень. Пока для охоты есть птица покрупнее. Может, до нее вообще руки не дойдут. Может, и Деготь мне вовсе не понадобится. Но если вдруг я и Марину найду, и его…
«Мерседес» шел быстро, моя «семерка» не успевала за ним. Да я особо и не старался. Можно даже остановиться и подождать, когда Варвара сделает свои дела и повернет назад. Но не мог я стоять на месте. Когда едешь, спокойнее как-то на душе.
