Книга Княжий удел, страница 28. Автор книги Евгений Сухов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Княжий удел»

Cтраница 28

Нахмурился московский князь, не по душе ему пришлась вольница Новгорода.

— Здравствуй, Кондрат. Что же ты князя Московского не хочешь приветить? Или не господин я?

— А для меня есть один господин — вече народное! Князь Московский меня не выбирал. У него своя земля есть. Новгород, он всем городам старший брат.

Василию Васильевичу захотелось возразить строптивому посаднику, сказать, что, дескать, прошли те времена, когда Великий Новгород величали старшим братом, и что только один город на Руси может быть первопрестольным, но сдержался. Если бы явился он в город с великой дружиной, нашелся бы, что ответить дерзкому посаднику. А сейчас Кондрат на обидные слова и прогневаться может. Бывало в истории Великого Новгорода, когда изгоняли они за ворота неугодных князей, а про гостей непонравившихся и говорить нечего. Взашей выпрут!

Посадник, желая загладить неловкость, проговорил мягче:

— Ну, чего же ты у порога застыл, князь? Проходи в хоромы, ведь не иноземец какой, а свой, русский. За столом и расскажешь про дела. И что за беда тебя в Новгород привела. — И лихо прикрикнул на дворовых людей, которые сбежались посмотреть на московского князя: — Чего рты пораззявили?! А ну бегом стол готовить! Не видите, что ли? Проголодался Василий Васильевич! Пойдем, государь, пойдем, — чуток приобнял посадник Василия за плечи.

Разговор начался после того, как великий князь с боярами отведали шесть кушаний кряду. Молодые девки, зыркая на юного князя, убирали со стола пустые блюда. Утер ладонью жирный рот Василий и, оборотясь к посаднику, сказал:

— Опять Юрий Дмитриевич ссору затеял. На московский стол зарится, супостат.

— Знаю, — махнул рукой посадник. — Чай, не в пустыне живем. Народ уже сказывал об этом. Говорят, побил он тебя на реке Куси и под Ростовом.

— Побил, — согласился Василий. — Теперь мой черед сдачи давать. Может, ты мне поможешь новгородскую дружину собрать? Что скажешь, Кондрат Кириллович?

Кондрат был из поморов. И дед, и отец его жили тем, что ходили в заморские страны, торговали мехами, ловили белорыбицу и привозили с собой удивительные истории про житие-бытие заморское, рассказывали, что происходит вне родных стен. Чужая жизнь казалась удивительной: дома всюду строили из кирпича, церкви были высоченные, со множеством колоколов, даже обычные дороги выложены брусчатником, и оттого даже в самую непогоду грязи на них не увидать. Быть может, и Кондрат навсегда связал бы свою жизнь с морем, умножая славу своего удивительного края, да только судьба распорядилась иначе. Приглянулся смышленый мальчишка новгородскому тысяцкому: и грамоту разумеет, и на язык остер. Года не прошло, как пятнадцатилетний отрок сделался при тысяцком подьячим. А как вошел в мужицкую силу, женой обзавелся, стал тысяцкий именовать его дьяком. Может, суждено ему было остаться дьяком при сильном новгородском тысяцком, если бы не случилась беда: в лютую годину, когда Витовт, презрев крестное целование, двинул литовское воинство на Новгород, попал тысяцкий в полон. Вот тогда возглавил дьяк новгородское ополчение. Вместе с дружиной Василия Дмитриевича отбросили литовцев от Пскова и Новгорода, освободили тысяцкого.

И, поглядывая сейчас на Василия Васильевича, Кондрат вдруг обнаружил, как похож тот на своего отца. Даже кольчугу его надел! Та же пряжка золотая у самой шеи, а на ней выбито: «Сохрани меня Господь!» Василий Дмитриевич уберегся, своей смертью помирал великий князь, какова судьба сыну его достанется?

Хоть и непохожими были Москва и Новгород, но объединяла их всегда одна беда: как Новгород просил у московского князя помочь защитить пригороды от ливонцев и шведов, так и московский князь посылал за помощью в Великий Новгород, чтобы поднимались они супротив ордынцев. И не было в этой поддержке ничего зазорного.

Кондрат поерзал на скамье, нужно было отвечать московскому князю. Однако не мог подобрать слов умный посадский.

Не успела оправиться Новгородская земля от недавней войны с ливонцами, а тут, не далее как полгода назад, прошел по ее большим просторам мор, который унес тысячи жизней. Хотелось сказать Кондрату, что обезлюдела Новгородская земля: многие деревни пусты, некому землю пахать по весне. И собрать воинство будет непросто.

— Ты же знаешь, Василий Васильевич, все решает вече! Это у вас на Москве все просто. Пожелал князь — оторвал мужиков от сохи и собрал посошную рать. Набрал черный люд и пустил на ворога. А новгородцы народ вольный! Холопов у нас отродясь не бывало. Как вече решит, так тому и случиться. А я противиться не стану.

— Вече, говоришь? Пускай будет вече. Только поначалу я сам бы хотел на этом вече высказаться.

— На вече может говорить каждый. Вот завтра и устроим. Эй, Манька! Фекла! Девки! Где вы там?! Дайте князю горло наливой ополоснуть! И еще медовуху несите. Да покрепче! Ту, что в чулане под навесом стоит. Липовую.

Вече проходило на Ярославском подворище, на Торговой стороне, и с трудом вместило всех новгородцев. Однако тесно здесь никогда не бывало. Плечом к плечу стояли ремесленники и купцы, поморы и заморские гости. В центре дворища — степень, помост, сколоченный из грубых досок; тут же било, которое зазвучало в то утро по-особому звонко, заставляя стекаться к площади народ.

Монах, высоченный и сутулый детина, колотил молотом по тяжелому железу, и бухающий звук с каждым новым ударом расходился далеко во все стороны, будоража и торговую площадь, и новгородский посад.

Новгородцы подходили к дворищу степенно, сдвинув на самые затылки мохнатые шапки, и скоро двор наполнился гулом.

На степень взошел Кондрат и одним взглядом охватил площадь. Он был виден отовсюду — с ближних и дальних уголков Ярославского дворища.

— Братья новгородцы, — сказал Кондрат, сняв перед великим вольным собранием шапку. — К нам в Великий Новгород приехал московский князь Василий Васильевич просить нашей помощи супротив дяди своего, галицкого князя Юрия Дмитриевича. Что вы скажете на это, новгородцы?

— Пусть князь Московский говорит! — раздалось из толпы.

— Пусть князь свое слово скажет!

— Василия желаем выслушать!

Василий Васильевич стоял близ помоста в окружении бояр. Если кто и повелевал им когда-то, так это митрополит Фотий, который укорял князя в прелюбодеянии, в несоблюдении постов, в жестокости к мирянам. Еще по малолетству ругал его отец, Василий Дмитриевич. Здесь же были новгородцы, чужие ему люди, которые хотели видеть князя и слышать, что он им скажет, как поведет себя.

Им нужен был не пряник и не кнут, а слово, которое способно пробить до глубины души.

Василий хорошо знал и уважал Новгород — город с крепкими стенами, чугунными воротами, величественными соборами. Сейчас на него смотрели те, кто сотворил это чудо, те, чьей славой живет вольный Новгород. Сейчас Василий находился в самом сердце прекрасного города, на главном его дворище, где собирается вече, и, глядя в открытые лица новгородцев, он понял, что убедить их будет нелегко. Не гордецом, жестоким и властолюбивым, не побежденным и униженным должен предстать князь перед людьми, а сохранить спокойствие и достоинство.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация