– Он взял тебя силой?
– Нет! Папочка был очень скромным и очень стеснительным человеком, учителем. Делал замечания, когда я надевала слишком короткую юбку.
– Как же он тогда стал твоим первым любовником?
– Мать моя часто болела. Заболела и той весной, когда мне исполнилось двенадцать лет. Отчим отвез ее в больницу. Вечер прошел, как всегда, мы поужинали, разошлись по комнатам. А ночью я пришла в их спальню. Отчим, так и понять ничего не успел. Я запрыгнула на него. Он пытался увернуться, сбросить меня, но бесполезно. Так я лишилась девственности и испытала в первый раз оргазм. Самоудовлетворение в ванной не в счет. Это баловство. Поймал кайф и папочка. Мать так и не вышла из больницы, а мы с ним стали жить уже открыто. Пока он не надоел мне и я не ушла из дома. А на улице меня быстренько подобрали сутенеры. В принципе, я этого и хотела.
– Значит, у тебя многолетний опыт в сексе.
– Добавь, дорогой, в разнообразном сексе.
– Понятно! Убери руку.
– Ты восстановился и, по-моему, что-то обещал мне.
– Конечно, дорогая.
– О! – воскликнула проститутка. – Ты назвал меня дорогой! Это хороший признак. Надеюсь, ты не отдашь меня дикарям? Ведь старший афганец подарил меня тебе?
– Ляг на спину и шире раздвинь ноги, дорогая, разговор продолжим позже!
Бретон впился в плоть Клодель, и она закричала.
Ночь пролетела быстро. На рассвете Элиза уснула безмятежным сном ребенка. Бретон, прикурив сигарету, смотрел на нее. В принципе она не дала ему чего-то такого, что он раньше не испытывал. Но ему было хорошо с этой развратной, пропустившей через себя сотни мужчин, шлюхой. А вот почему она понравилась ему, Бретон ответить не мог. Странно, но ему казалось, что он давно живет с Элизой, хотя провел с ней первую ночь. Он погладил ее спину, она поежилась и повернулась на бок. Бретон погладил ее ягодицы. Девочка хорошая. Да и не нужна ему другая. Жениться он не собирался, раз не женился в сорок лет, заводить детей тем более. Бретон терпеть не мог детей. Особенно маленьких, доставали своим криком. Ну, а как секс-машина Элиза более чем подходила ему. Он принял решение оставить Клодель при себе, тем самым по сути сохранив ей жизнь.
В 7 часов Бретон поднялся, прошел в душевую, побрился, принял душ. Проснулась и Клодель:
– Ты уходишь, дорогой?
– Да, у меня дела.
– А что будет со мной?
В ее глазах читался страх. Сейчас она больше походила на нагадившую девочку, ожидавшую наказания родителей, нежели на прожженную проститутку.
– Боишься, что я откажусь от тебя?
– Да. Ведь тогда хозяин продаст меня какому-нибудь дикарю или, еще хуже, Али. А это… это, Эл, смерть. Мучительная смерть.
– Но ты же сама говорила, что любишь, когда тебе доставляют боль?
– Боль, но не мучения. Долгие и нестерпимые.
Бретон подошел, присел на край постели, положив руку на ногу женщины:
– Ты понравилась мне. Но где гарантия, что за спасение ты когда-нибудь не ответишь черной неблагодарностью? Предательством?
Элиза схватила руку Бретона:
– Эл! Клянусь всем святым, я буду верна тебе до гроба. Я буду делать все, что ты прикажешь, и не только в постели. Я стану твоей рабой и никогда не предам тебя.
– Это только слова, Лиза.
– Но мне нечем больше поклясться. Поверь мне, и ты не пожалеешь. В конце концов, ты всегда сможешь убить меня или вернуть дикарям.
– Хорошо! Я поверю тебе. Но учти, дорогая, если у меня появится хоть малейшее сомнение в твоей преданности, то я убью тебя. И так, что истязания дикарей покажутся тебе детской шалостью. Ты согласна на такие условия?
– Да, Эл, я на все согласна.
– О’кей! Сиди здесь и жди меня. Все, что надо, тебе принесут. Из этой комнаты ни ногой. Понятно?
– Да, Эл!
– Ну а позже мы обговорим наши дальнейшие отношения. Но уже сейчас я обозначу их основной принцип. У тебя нет никаких прав, только обязанности.
– О’кей, Эл!
– Жди! И не скучай! Плетку же выкинь, не провоцируй меня.
– Да, Эл!
Запахнув халат, Бретон вышел из гостевой комнаты. В коридоре встретил помощника Мусаллаха, Бахтияра.
Тот поклонился:
– Ассолом аллейкум, мсье Бретон.
– Привет. Ты меня ждешь? Или всю ночь простоял под дверью, слушая, как я забавлялся с проституткой?
– Я только что подошел.
– Зачем? Ведь с твоим хозяином было договорено, что я выйду, когда хорошенько отдохну. Откуда ты узнал, что я встал и собирался покинуть комнату?
– Душ, мсье! Он только в этой комнате мужской половины дома. Я услышал шум воды. Подумал, если гость принимает душ, то не для того, чтобы вновь лечь спать.
– Вывернулся?
– Я сказал правду. Я всегда говорю правду.
– Боишься потерять теплое место?
– Не хочу, чтобы мне отрезали язык, как Алиму, что до меня служил хозяину.
Бретон покачал головой:
– Дикая страна, дикие нравы.
Бахтияр взглянул на Бретона, и Ален увидел в глазах помощника ненависть.
– Тебе что-то не понравилось в моих словах? – нагнулся к афганцу Бретон.
– Нет, мсье, – процедил помощник полевого командира.
– Что нет? Ты согласен с тем, что я сказал?
– Извините, я лучше промолчу.
– Но тогда и не смотри на меня зверем. Знай свое место. Где я могу надеть нормальную одежду?
– В большой комнате, она ждет вас.
– А Хайрулла проснулся?
– Саиб встает рано. Он сейчас в кабинете.
– Так это же рядом.
– Да, дверь направо.
– И Хайрулла там?
– Да! Хозяин приказал дождаться, когда вы проснетесь, проводить вас в комнату, чтобы вы переоделись, позавтракали, и сопроводить к нему в кабинет.
– А без тебя я дороги не найду?
– Извините, мсье, я исполняю приказ.
– Ладно. Идем переодеваться! Кстати, что у нас на завтрак?
– Для вас приготовили жаркое, по рецепту французской кухни. Из напитков чай, кофе, морс, на выбор.
– Кофе хороший?
– У нас все натуральное, качественное. Кофе бразильский.
– Тогда будем пить кофе.
– Слушаюсь!
В 8.20 Бретон вошел в кабинет Мусаллаха.
– Эл? Салам. Как провел ночь? Хотя можешь не отвечать, сам вижу, она удалась.
– Да, Элиза профи в своем деле. Я хотел бы, чтобы она стала моей.
