А сам Князев, грешным делом, подозревал в сговоре с боевиками своего командира – капитана Бакланова. Ведь маршрут следования банковского броневика прокладывал он. Но вскоре прапорщик свои подозрения отбросил и даже устыдился их. Ведь в основном благодаря показаниям Георгия Бакланова дело так и не дошло до суда над Богданом. Капитан не стал перекладывать всю вину на него, не стал скрывать и свой «совет» действовать по обстоятельствам, постоянно напоминал о спасенных жизнях, даже заявил, что в сложившихся обстоятельствах поступил бы точно так же, как повел себя прапорщик.
Князеву, можно сказать, повезло. Учитывая его ранение и прошлые заслуги, под суд его так и не подвели, просто комиссовали по состоянию здоровья. Поплатился и капитан Бакланов, ему под сильным давлением пришлось написать рапорт и расстаться со своей должностью. Правда, пока Князев валялся по госпиталям, красавица Кристина, которой он так и не успел предложить руку и сердце, выскочила замуж за его командира – капитана Бакланова.
После этого Князев с Баклановым не виделись, хоть оба и жили в Москве. Не то чтобы специально избегали встречи, просто Князеву не хотелось ворошить былое. Все равно ничего уже не изменишь, жизнь сложилась так, как было угодно судьбе.
Богдан проклинал себя, что раз за разом прокручивал в памяти тот трагический день своей жизни. Это самоедство опустошало душу, терзало совесть. Он все пытался понять, что сделал не так, и не находил ответа.
Вот и теперь он стоял у выщербленного бетонного парапета у «Вечернего огонька», смотрел на проносившийся на фоне старых складов пассажирский поезд и чуть ли не в кровь кусал нижнюю губу. Да, его жизнь после того боя не задалась. Но он остался жив, а вот трое ребят из его взвода погибли. Уж лучше бы погиб он сам. Пусть бы пуля угодила не в ногу, а в голову, в сердце…
– Нарушаем? – донесся до его слуха официальный голос.
Богдан повернул голову. Рядом с ним стоял наряд полиции – молоденький лейтенант и умудренный жизнью, начинающий седеть сержант. Князев даже не сразу понял, о чем идет речь.
– А?.. – невнятно переспросил он.
– Нарушаем? – вновь прозвучал вопрос. – Распиваем спиртные напитки в общественном месте, – пояснил лейтенант.
Почему-то офицер говорил во множественном числе, хотя Князев у парапета стоял один.
– Так здесь можно, – пожал плечами бывший прапорщик ВДВ. – Тридцать метров от точки розлива – не запрещается.
– Грамотные все стали, – усмехнулся лейтенант. – Тогда можно и на экспертизу проехать. Будут «промили» в крови, будем оформлять, как нахождение в общественном месте в состоянии алкогольного опьянения. И тридцать метров от точки розлива не помогут. Ну, так как?
Князев умом понимал, что с полицией ссориться нельзя, поэтому примирительно произнес:
– Извините, товарищ лейтенант. Я же здесь не распиваю, просто стою, покурить вышел. Сами знаете, какой там контингент. Оставишь бокал на стойке, могут и выпить.
– Идите внутрь, – смягчился после этих слов лейтенант. – Не провоцируйте нежелательный инцидент.
– Спасибо, – через силу поблагодарил «душевного» правоохранителя Князев.
Загасив недокуренную сигарету, он вернулся в распивочную, поставил недопитую «Кровавую Мэри» на стойку. Пить расхотелось. «Своих», с кем бы можно было поговорить, уже не наблюдалось, все какие-то «залетные» или совсем неинтересные. Богдан снова вышел на улицу, бормоча про себя: «Испортили вечер».
Однако приученный к определенной вечерней дозе спиртного организм требовал своего. Богдан знал – не «догонится», не уснет, а завтра с утра на работу. «Догнаться» – совсем не означало напиться, свою практически ежедневную норму Князев знал четко. В универсаме он взял плоскую бутылочку водки «ноль-два» и пачку томатного сока. Теперь можно было отправляться домой.
На улице по-прежнему падал мелкий снег, белил тротуар и плечи прохожих. Князев поднял воротник и собрался двигаться дальше, как вдруг к нему шагнула стоявшая возле крыльца молодая женщина. Она попыталась что-то сказать, но Богдан шел так быстро и решительно, что она не успела сделать этого. Уже пройдя вперед с десяток шагов, Князев услышал у себя за спиной возмущенное:
– Что ты мне предлагаешь? Украла, а теперь втюхать хочешь! – громко прозвучал мужской голос.
– Кто вам дал право? – тихо отозвался дрогнувший женский голос.
Богдан не любил ввязываться в уличные разборки. Никогда наперед не знаешь, что у людей на уме. Захочешь разнять, а дерущиеся объединятся против тебя. Такое в его практике уже случалось. Но он все же обернулся. Молодая женщина стояла на тротуаре с планшетником в руках и вздрагивала, хватая воздух ртом. Ее абсолютно не волновало, что на экран сыплется мелкий снег.
Если что и могло тронуть очерствевшее сердце бывшего прапорщика, так это вид плачущей женщины.
– Что случилось? – подходя к ней, спросил Богдан.
– Он… он… сказал, что я его украла, – выдавила из себя та.
– А ты его не крала?
– И вы туда же. Да пошли вы все!
Молодая женщина совсем не походила на воровку или на любительницу выпить.
– Продаешь, что ли? – поинтересовался Князев, показывая на планшетник.
– Продавала, – отрезала она.
– Теперь передумала?
– А вам какое дело?
– Может, я купить хочу.
– Правда?
– Правда, – кивнул Богдан. – Но только в том случае, если скажешь, почему продаешь.
– Деньги нужны.
– Это не ответ. Деньги по-разному нужны бывают.
– Мать у меня в больнице.
Сколько раз за последнее время Князев уже слышал рядом с универсамом подобное, но теперь поверил – женщина плакала очень искренне.
– Сколько хочешь за свой планшетник?
– Три тысячи хватит. Новый, он шесть стоил.
– Трех у меня нет, – честно признался Богдан. – Могу дать только две, – и буквально вдавил в сжатую ладонь деньги.
– Так не пойдет, – возмутилась молодая женщина, пытаясь вернуть купюры.
– Бери, а планшетник себе оставь. Мне он не нужен.
Женщина оторопело посмотрела на Богдана, не веря в происходящее.
– Я так не могу. Вы мне хоть адрес свой или номер телефона оставьте. Появятся деньги, я отдам.
– Не надо адреса. Меня по вечерам здесь часто можно найти в такое время, – махнул Князев рукой в сторону «Вечернего огонька». Но тут же понял, что сморозил глупость – по большому счету, предложил молодой женщине наведываться в распивочную, куда и не каждый мужчина посчитает приличным зайти. – Есть, чем адрес записать? – спросил он.
– Планшетник только. – Женщина быстро включила его, и экран засветился неживым светом.
– Тебя как зовут? – поинтересовался Богдан после того, как продиктовал свой адрес.
