Из реквизиторской на плане была прорисована тонкая стрелочка, указывающая путь к главному выходу. Выбора не оставалось. Князев торопливо двинулся по коридору, на ходу приспосабливая план к реальному расположению помещений.
Вдалеке уже слышались крики боевиков, они возвращались и, судя по репликам, были настроены очень агрессивно. Богдан ускорил шаг.
«Реквизиторская, реквизиторская…» – приговаривал он, вглядываясь в табличку, снятую со стены.
Глава 22
Голоса боевиков приближались. Двое шли сверху, двое поднимались снизу. Соваться на лестницу было равнозначно самоубийству. Время работало явно не на бывшего прапорщика ВДВ.
«Сейчас, сейчас…» – шептал Князев, вглядываясь в таблички на дверях административного крыла.
Шаги боевиков приближались, слышались голоса:
– Он где-то здесь.
– Прошерстим этаж и словим его.
Эти голоса звучали так уверенно, будто бандиты ни минуты не сомневались, что их гнусный план по захвату и грабежу заложников пройдет безнаказанно.
Богдан метался по коридору.
«Так, сюда. Теперь сюда», – совершал он странные пируэты.
Художник, рисовавший план здания пером с тушью, явно имел о нем превратное представление. Не совпадала длина коридоров, площади комнат, но все же, за неимением лучшего, план позволял хоть как-то ориентироваться в пространстве. Шаги и голоса приближались с обеих сторон – сверху и снизу. Еще минута, и Богдан оказался бы в ловушке. И тут его взгляд упал на табличку на двери, которая, судя по плану, должна была оказаться метрах в пятидесяти впереди: «Реквизиторская».
Голоса и шаги были уже совсем рядом. Князев рванул на себя ручку двери. Та оказалась незапертой. Он буквально ввалился внутрь, тут же нащупал барашек замка и повернул его на два оборота – до отказа. Внутри царила темнота, лишь слегка разряжаемая светом, лившимся с улицы. Богдан прислушался. Из коридора доносились голоса:
– Да здесь он где-то спрятался. Надо кабинеты проверить.
Богдан сел на пол, вытер вспотевший от волнения лоб и приготовился ждать. Вокруг него высились вешалки на колесиках. На трубах висели сценические костюмы. В углу возвышался полный рыцарский комплект на подставке – доспехи и шлем. Пахло какой-то гнусной химией, призванной спасать костюмы от моли.
В этот момент в глубине реквизиторской ощутилось движение. Средневековый гобелен зашевелился, и посреди него проявилась шишка.
– Кто, что? – послышался взволнованный шепот.
Затем гобелен отлетел в сторону, под ним, как оказалось, спал Ростислав. Он ошарашенно моргал веками.
– О, брателло! – наконец сориентировался в происходящем режиссер. – Здорово, вот и заглянул на «огонек». Что, концерт закончился?
Объяснять что-то времени не было, шаги и голоса преследователей, доносившиеся из коридора, приближались, а Ростислав просто не въезжал в обстановку. Он проспал на тряпье самое главное, для него продолжалась прежняя мирная жизнь, в которой не было место террористам, заложникам и глупым смертям. Богдан прыгнул на него, повалил и прижал к полу.
– Ты чего такой быстрый? – успел прохрипеть Ростислав, прежде чем Князев зажал ему рот ладонью.
– Успокойся, сейчас все объясню. Будешь дергаться, нас убьют, – прошептал он в лицо Ростиславу.
Режиссер затих, замер, словно превратился в мумию. Шаги остановились перед дверью. Дверная ручка повернулась, дернулась.
– Заперто вроде, – послышалось с другой стороны.
Дверь еще раз дернулась. Затем в нее сильно ударили плечом.
– Да не в эту сторону она открывается, – донеслось из коридора.
– Есть, чем подковырнуть, типа топора?
– Откуда?
Дверь снова дернулась.
– Ну, не мог же он сквозь землю провалиться.
– Это точно.
– Ты посмотри, сколько тут дверей. Если заперта, значит, ее с вечера замкнули.
– Да там он прячется. Больше негде.
Ростислав перестал дергаться под Князевым. Он затих и вслушивался в опасные слова, доносившиеся из-за двери.
– Достану – грохну, – свирепо пообещал один из боевиков.
– Кто они такие? – одними губами спросил Ростислав.
– Молчи, цел останешься, – посоветовал Богдан.
Дверь еще один раз дернули, затем еще и еще. От коробки посыпались с боков куски штукатурки.
– Заперто, не старайся.
– Изнутри заперто.
– А я говорю, снаружи.
Князев с Ростиславом сидели среди тряпья и молчали. Дверь снова рванули, да так сильно, что послышался скрежет металла – сорвалась ручка.
– Перестарался. Пошли, – прозвучало из коридора.
Князев с Ростиславом сидели рядом, прислушивались. Шаги стали удаляться. Еще несколько раз подергали соседнюю дверь, за ней следующую.
– У него ключей быть не может. Если заперто, то его там нет.
– Логично.
Шаги и голоса окончательно затихли, растворились в громаде здания.
– Ты чего на меня накинулся? Кто они, те, которые за дверью? – отдышавшись, уже громче спросил Ростислав, подозрительно глядя на Князева.
– Концерт так и не начался, – ответил тот. – Комплекс захватили террористы.
– Чего они хотят?
– Хрен их знает. Но, кажется, мы с тобой – единственные в здании, кто еще хоть как-то может управлять своей судьбой. Все остальные – заложники.
Ростислав задумался. Его лицо приняло скорбное выражение.
– Жаль. Но у каждого своя судьба. Нас с тобой беда обошла стороной. Террористов насчитывается семь видов, с каким мы столкнулись?
– Я знаю о семи видах террористов, – раздраженно проговорил Богдан, – и не хочу думать об их классификации. Они убивают людей. Ты это понимаешь?
– У каждого своя судьба, – вздохнув, повторил Ростислав. – Они решили, что в реквизиторской никого нет. Нам повезло. У нас в наличии немерено бухла. Танцоры с Кавказа рассчитались со мной по полной программе. Ты любишь чачу? – Режиссер привычно сунул руку в сценическое тряпье и вытащил литровую бутылку с белой прозрачной жидкостью. – Это мне благодарность от Расула – хореографа. Их коллектив второе место в конкурсе занял, диплом министерский получил. Расул – мужик правильный, отблагодарил, сказал, голова завтра болеть не будет. Пересидим налет террористов в тайнике, как третью мировую. И встретит нас свобода восторженно у входа, – переврал он цитату из классика.
– Лучше помолчи. Я не для того оттуда вырывался, жизнью рисковал, чтобы чачу с тобой жрать, – резко оборвал его Князев. – Это, кстати, ты «удружил» с пригласительным на концерт.
