— Понятно, — решил я не развивать тяжелую для Глеба тему. — Ну а что же ему понадобилось сегодня?
— Кажется, он что-то пронюхал о ценных документах на борту моей утонувшей яхты.
— Вот как?! И что же ты?
— Пришлось утихомирить господина Маркоса и несколько человек из его команды. Сейчас бывший министр наверняка отдыхает в своей каюте, а капитан держит курс на ближайший порт острова Катандуанес.
— Ты проделал с ними свой фирменный трюк?! — догадался я.
— Да, отключил в сознании некоторые функции. Проще говоря, погрузил в глубокий сон. В очень глубокий.
В моей памяти тотчас всплыл эпизод из первого вечера нашего знакомства, когда на требование охранников ночного клуба «Скорпион» расплатиться за напитки Глеб произнес тихим и в то же время звучным строгим голосом: «Смотрите на мои руки». Затем приподнял ладони и сделал несколько пассов. Охранники и стоявший позади них бармен тут же заткнулись; ссутулив плечи, они следили потухшими взглядами за ладонями моего странноватого приятеля. Действо длилось секунд пять или десять, хотя мне показалось, что время остановилось и Глеб совершает магические пассы несколько часов… Покончив с ритуалом, он приказал сматываться, и мы, оставив сотрудников клуба в глубоком трансе, устремились к выходу…
Вспомнив об этом, я в недоумении почесал затылок:
— Давно хотел спросить…
— Полагаю, о моих способностях? — как всегда, предугадал вопрос Захарьин.
— Да. Как тебе это удается?
Он помолчал; поглядев в синеву бездонного неба, тяжело вздохнул. Затем плеснул в бокалы вискаря, закурил свой любимый «Hilton Platinum» и проникновенно произнес:
— В детстве я был добрым и безобидным мальчуганом. Родители-алкоголики наложили отпечатки на мой интеллект: школу я закончил еле-еле, а в университет так и не поступил. Зато Господь Бог пожалел и наградил чудодейственной силой. Я всегда — сколько себя помню — чувствовал присутствие этой необъяснимой силы, но долгое время не мог ее приручить и не умел ею воспользоваться. А за несколько месяцев до гибели супруги довелось пережить еще один шок. Вот тогда-то и вылезла наружу моя неординарная способность к гипнозу.
— Что с тобой произошло?
— Пьяный мажор на папиной машине сбил меня на пересечении Яна Райниса и Сходненской.
— И здорово тебе досталось?
— Здоровее — только насмерть. Самого происшествия почти не помню. Я был здорово пьян — это и спасло. Визг тормозов, удар, лихая карусель из светящихся окон… Очухался в больнице: рука, ключица, голень — сломаны; башка в бинтах, рожа в пластыре. И вот, лежа на больничной койке, я вдруг обнаружил поразительную вещь.
— Какую? — затаил я дыхание.
— Понимаешь, мне с легкостью удавалось предугадывать некоторые события. К примеру, я точно знал, кто и когда войдет в мою палату, что скажет и что сделает.
— Дорого бы я заплатил за такую способность. — Покончив с обедом, я потянулся к коробке с соком.
Немного помолчав, он загадочно улыбнулся:
— Не скажу, что я сильно обрадовался. Поначалу эта способность изрядно пугала, а в какие-то моменты я думал, что реально схожу с ума.
— Почему?
— Представь, насколько это необычно, когда твой мозг каждую минуту выдает подсказку: сейчас откроется дверь, в палату войдет медсестра и поменяет пузырек в системе; через две с половиной минуты зазвонит твой сотовый телефон, высветив на экране номер тетушки из Красногорска. А после разговора с ней к тебе пожалует заведующий отделением и скажет о переводе в другую палату.
— Неужели каждый раз угадывал?
— Ни одной ошибки! Любая подсказка из недр мозга — в самую точку.
— А что же с гипнозом? Способность к нему тоже открылась в больнице?
— С гипнозом вышло интереснее. Расскажу об этом позже — за ужином, — многозначительно подмигнул Захарьин. — Время уходит, а до сумерек надо все-таки отыскать останки «Антареса». Ты как? Готов еще разок сходить вниз?
С момента бегства катера и его команды прошло около полутора часов. До захода солнца оставалась уйма времени для того, чтобы сходить на глубину восьмидесяти метров, позаниматься поисками обломков яхты и неторопливо вернуться на поверхность.
— Запросто. Я ведь за первое погружение и вспотеть не успел.
— Тогда за дело?
— Вперед…
Подготовка к повторному погружению отняла час. За это время я сменил в ребризере канистру с химическим реагентом, проверил давление в баллонах, исправность датчиков и общее состояние аппарата.
— Как тебе на глубине без напарника? — оглядывая горизонт, спросил скучавший на кокпите Глеб.
— Терпимо.
— С твоим старым товарищем, наверное, было бы полегче?
— С Устюжаниным?
— Да.
— Конечно. — Я приладил на груди ребризер. — Он надежен как скала, опытен, умен…
Покончив с ремнями, приступаю к последней проверке снаряжения. Глеб сидит на том же диване и почему-то не отрывает взгляда от горизонта. Кажется, он чем-то обеспокоен.
— Ты кого-то ждешь? — спрашиваю шутливым тоном.
И вдруг получаю вполне серьезный ответ:
— Сдается, что скоро на горизонте опять появится катер с моим знакомым по имени Анджело Маркос.
— Ты же вогнал его в глубокий транс!
— Вогнал, — кривит губы Глеб. — Но видишь ли… этим гипнотическим штучкам я как раз и научился на Филиппинских островах. В здешних краях люди с подобными способностями — не редкость.
— Хочешь сказать, что его вернули в нормальное состояние?
— Пока не знаю. Не уверен… Но ты на всякий случай задержись на борту. Подождем полчасика…
Сидеть на краю платформы в полной подводной амуниции под палящим тропическим солнцем — занятие не из приятных. Тем не менее пожалеть о задержке не пришлось. Ровно через тридцать минут на фоне береговой черты действительно показалось мутное темное пятнышко, контуры которого напоминали небольшое судно.
Захарьин метнулся в салон и вернулся на кокпит с биноклем.
— Они, — мрачно изрек он, рассмотрев объект.
Промолчав, я вздохнул. Сомнений не оставалось: к нам приближалась очередная проблема в лице разъяренного филиппинца по имени Анджело Маркос. Я его не знал и никогда не видел, но после того, что с ним сотворил Глеб, ожидать позитивного общения не приходилось. Это была не просто проблема. Проблемища!
— Что будем делать? Мысли есть? — подаю голос, намереваясь расстегнуть ремни аппарата. — Похоже, он несется сюда на всех парах с единственной целью.
— Знаю! — отмахивается Захарьин. — Надо что-то придумать.
— А чего тут думать?! Заводи мотор и сваливаем!
