За сравнительно небольшой период было обезврежено двадцать три группы, имевших задачу устранить Верховного Главнокомандующего. Мины странным образом появлялись на пути его следования в Кунцево, а одна из них взорвалась в тот самый момент, когда головной автомобиль пересекал опасную зону. Страшно даже представить, в какую сторону качнулся бы маятник всей истории человечества, как развивались бы боевые действия, если бы Сталина вдруг не стало.
От тяжелых мыслей, несмотря на усилившийся ветер, Абакумова прошиб пот. В тот сложный период его собственная судьба висела на волоске. Случись что со Сталиным, ему припомнили бы все, вплоть до резкого слова, брошенного в сердцах не тому человеку.
Охраняя Верховного, он оберегал собственную жизнь.
Иосиф Виссарионович спустился с крыльца и размеренной походкой направился по асфальтовой дорожке вдоль фасада. За углом дома располагался круглосуточный пост. В обязанности часового входило немедленно обнаружить свое присутствие при любом постороннем шуме. Через несколько метров чекист должен услышать размеренный шаг Верховного и убедиться в том, что на вверенной ему территории действительно все в порядке.
Интересно, через сколько шагов охранник обнаружит свое присутствие? Через десять, а может быть, через пятнадцать?
Идя рядом со Сталиным, Абакумов поймал себя на том, что принялся отсчитывать шаги.
Охранник обнаружил свое присутствие на счете «одиннадцать». Шагнув из-за угла, он увидел приближающихся Сталина с Абакумовым и, приложив руку к меховой шапке, бодрым голосом произнес:
— Здравия желаю, товарищ Сталин!
Иосиф Виссарионович лишь слегка кивнул и зашагал дальше, увлекая за собой Абакумова. Тот уже давно убедился, что Хозяин был из тех людей, которые не любят изменять своим давно сложившимся привычкам. Метрах в тридцати от здания была установлена скамья. Не бог весть какое сооружение, просто струганая доска, укрепленная короткими сучковатыми поленьями, лишенная даже обычной спинки. Охрана поставила эту скамейку для себя, чтобы во время короткого перерыва выкурить папироску и перекинуться несколькими фразами. Но неожиданно Сталин облюбовал именно эту скамью, всегда устраиваясь на ней. Отдыхая, он любил посматривать на вершины елей и всегда чему-то спокойно улыбался в порыжевшие усы.
Место для короткого отдыха охрана тут же перенесла куда-то в сторонку, а эта скамейка стала официально именоваться местом отдыха товарища Сталина. Начальник караула предложил было поставить над скамейкой беседку, чтобы в ненастье можно было бы укрыться от дождя, в снежную погоду от снега. Но неожиданно Верховный отказался, заявив:
— Не надо, и так хорошо!
Скамейку обустраивать не стали. Но вот подходы к ней окультурили, понасыпали на тропинки щебень. А зимой разгребали тропу даже в самый большой снегопад. Никогда не знаешь, когда Сталин пожелает прогуляться к скамейке. Выйдет во двор, а любимое место не прибрано! Непорядок!
Абакумов обратил внимание на то, что рядышком с лавочкой стояла теперь небольшая урна в форме каски гитлеровского солдата, выкрашенная в черный цвет. В такой мусоросборник даже плюнуть большое удовольствие. А темно-красными осколками гранита на фоне белого щебня было выложено солнце, — весьма искусная работа. Вряд ли Сталин высоко оценил подобное художество, но любому приятно осознавать, что его охрана талантами не обделена.
Остановившись в нескольких метрах от скамьи, Сталин концом трубки показал на верхушки елей и сказал:
— Вчера вот там я видел филина. Для этих мест редкая птица…
— И очень осторожная, товарищ Сталин.
— А меня совершенно не боялась, — с некоторой гордостью усмехнулся Иосиф Виссарионович. — Я пятнадцать минут за ней наблюдал. Потом она что-то прокричала и улетела в лес.
— Красивая птица, — живо согласился Абакумов. — В Ростовской области их очень много.
Иосиф Виссарионович понимающе кивнул. За два года до войны Абакумов получил назначение на должность начальника НКВД Ростовской области, откуда и был переведен в Москву.
— Да, мне приходилось там бывать. В Ростове природа богатая.
Развернувшись, Сталин посмотрел на Абакумова. Тот почти на голову был выше Верховного, но сейчас воспринимал свои физические данные едва ли не как недостаток. Будь его воля, так он скукожился бы до мелкой монеты и лег бы под ноги Хозяину.
Присаживаться на скамью Сталин не спешил, не замечая неудобства, которое испытывал Абакумов, продолжал рассматривать его.
— Виктор Семенович, вы можете мне сказать, куда поехал Рузвельт после Ялтинской конференции?
— Да, товарищ Сталин, — уверенно кивнул Абакумов. — После Ялтинской конференции он направился в Египет. Там его ожидал тяжелый крейсер «Куинси».
— Вот как? — удивленно протянул Верховный. Сунув трубку в рот, он затянулся табачным дымом. Выпустив серую невесомую струю через мясистый нос, сдержанно поинтересовался: — Что же он там делал? Решил погреться после Ялты?
Показав Абакумову трубкой на скамейку, Сталин сделал несколько неторопливых шагов и сел в самый центр, вопреки обыкновению, предоставив собеседнику краешек. Абакумов сел, слегка подтянув на коленях брюки. Сидя, он почувствовал себя гораздо увереннее, терялось физическое преимущество, которое было видно в тот момент, когда они стояли рядышком.
— По нашим оперативным данным, эта поездка была запланирована заранее. На крейсере его уже ждали.
— И с кем же он там встречался?
— В течение трех дней, с 12 по 15 февраля, он встретился с египетским королем Фаруком, императором Эфиопии Хайле Селассие и королем Саудовской Аравии Ибн Саудом, — без запинки доложил Абакумов.
Похвастаться хорошим образованием он не мог, однако обладал цепкой памятью, которая и занесла его на самую вершину власти.
— Кхм… Значит, он встречался с арабами. Интересную политику ведет господин Рузвельт. И о чем же он с ними разговаривал?
— По нашим данным, разбирался сионистский вопрос.
— И кто же был инициатором встречи?
— Король Саудовской Аравии. — Слегка улыбнувшись, Абакумов добавил: — Прежде он никогда не покидал пределы своего государства, а для Рузвельта решил сделать исключение. Как настоящий бедуин, он велел разбить шатер прямо на палубе крейсера.
Сталин весело рассмеялся. Подобных чудаков встречать ему не приходилось.
— А что Рузвельт?
— Президент стал объяснять, что для короля приготовлена шикарная каюта, всецело соответствующая его высокому статусу. Но Ибн Сауд наотрез отказался спать в ней, сказав, что вождю бедуинов пристало спать только на открытом воздухе или под пологом шатра.
— И о чем же они разговаривали?
— По нашей информации, Рузвельт хотел убедить Ибн Сауда дать согласие на переселение нескольких десятков тысяч евреев из Европы в Палестину.
