Момент оказался подходящим. Можно было с тем же рвением нанести удар по голове подполковника полиции и схватить его автомат. А потом пусть садист сам садится в собственную яму, ждет приезда спецназа ГРУ и думает, что туда к нему никто не полезет. Конечно, так оно и будет. Туда просто гранату бросят. Но что-то удержало Алексея от исполнения благого желания. Наверное, взгляд подполковника, совсем не озлобленный.
— Думаешь, надолго тебя так хватит? — спросил Алибайрам.
Он явно хотел помочь и подсказать. Алексей видел это. Автомат подполковник оставил на крыльце. Рядовому Николаеву все казалось простым. Всего один удар колуном, четыре широких шага до крыльца, и он уже на свободе. Но как убить человека, который пришел тебе помочь?! Алексей этого сделать не мог.
Алибайрам взял колун из рук рядового Николаева и лишил его одной возможности для атаки. Но у солдата освободились руки, следовательно, возник другой шанс, о котором сам он не думал.
Подполковник поставил колоду, выровнял ее и нанес два легких удара. Деревяшка раскололось неожиданно просто. Никакого размаха! Удар наносился с простым использованием собственного веса топора. Точно так же была разделана и большая колода. Множественными легкими ударами, без мощного размаха и потери сил.
Подполковник вернул пленнику орудие труда, пошел в сторону крыльца и сказал:
— Коли себе потихонечку. Не торопись сразу все силы израсходовать.
Алексей попробовал. Сначала очередная колода никак не хотела поддаваться. Но потом он нащупал золотую середину между приложением своих сил и использованием собственного веса колуна. Теперь дело у него пошло.
Руки от такой работы практически не уставали. А когда утомление все же подступило, его чувствовала только спина. Ведь слабые удары приходилось наносить чаще, нежели сильные. Следовательно, солдат постоянно наклонялся. Но умение терпеть сгодилось и здесь. Работа стала заметно продвигаться.
Алибайрам вытащил из кармана мобильник, стал рассматривать его, нажимать кнопки. Значит, он просто изучал аппарат, а не звонил. Алексею показалось, что это его телефон, который вечером на пороге магазина забрали бандиты вместе с оружием и бронежилетом.
Ощущения Николаева не подвели.
— Последний звонок у тебя вчера был, — проговорил Алибайрам. — С кем беседовал?
— Хотел связаться с комбатом, но не получилось. Попробуй, позвони сейчас. Он будет рад с тобой познакомиться. Вы в одном звании. Может, он подскажет, когда и кому тебе лучше сдаться, а то и помощь тебе предложит. Он у нас мужик обязательный. Если пообещает, то сделает. Можешь не сомневаться.
— У нас в селе мобильной связи нет. Ты не знал, что ли? — На предложение сдаться Алибайрам не отреагировал.
Алексею показалось, что напрасно.
Да и вообще подполковник полиции теперь уже говорил совсем не так, как минуту назад, когда учил пленника дрова колоть. Тон сменился, и разговор уже соответствовал отношениям охранника и пленника.
— Я думал, связь везде есть. Только в ущелье, где мы были, горы мешали. Я оттуда вышел, пробовал позвонить. Не получилось.
Это сообщение пленника, кажется, не заинтересовало Алибайрама.
— У всех солдат в справочной книге мобильника есть домашний номер, а у тебя я его не вижу. Что, телефона дома нет? Разве в Москве есть квартиры без них?
— Есть и такие. Когда-то и у нас был телефон. Потом его не стало.
— Что так? Интернетом заменил? Там, говорят, сейчас звонки можно делать бесплатные.
— Откуда у меня дома Интернет?! Просто сняли телефон.
— Почему сняли? — не понял Алибайрам.
— За него платить надо. А если нечем? Тогда-то вот их и снимают.
— Не заплатили, что ли, вовремя?
— Ага. Полгода не платили. Через шесть месяцев только и сняли. Я тогда еще в школе учился, заработать не мог. А отцу телефон не нужен. У него и без того денег не хватает.
— Как с твоей семьей связаться?
Алексей коротко хохотнул и ответил:
— А никак. Письмо пиши или сам туда отправляйся. Отец тебя встретит в костюме-троечке…
— Любит хорошо одеваться?
— Да. Во все, что под руку попадет.
— А костюм-тройка?..
— Конечно! Трусы и пара дырявых носков. Он всегда так ходит.
— Так ты что, из совсем бедной семьи?
— Не из богатой.
— А что, в Москве и такие семьи есть? Там же зарплата не как у нас.
— Там и водка не как у вас стоит. И закуска к ней.
— А чем тогда за тебя платить будут?
— А ничем за меня платить не будут. Прокол у вас вышел. Нечем матери за меня платить.
— Пусть она квартиру продает. Это недолго. Наших кавказских уголовников сейчас половина Москвы. Сразу купят. И без телефона. Они себе сами поставят.
— Если бы все было так просто. Служебную квартиру продать нельзя. Она принадлежит не матери, а конторе, в которой та работает.
— Пусть взаймы у кого-то возьмет.
— Кто даст? Все знают, что отец не просыхает.
Подполковник полиции с хрустом почесал коротко остриженный затылок и заявил:
— Адина вчера сказала, что тебя не будут выкупать. Она всегда знает, что говорит.
— Так оно и есть, — согласился Алексей. — Видишь, Адина подтверждает мои слова. Если я тебе сейчас скажу, мол, отправляйся-ка ты, предположим, на Луну. Руками маши и лети как птица. Ты скажешь, дескать, не могу, не умею, даже в свой двор не долечу. Точно так же и моя мать. Она не сможет заплатить, нет у нее таких денег. Вообще никаких нет!..
— И что ты предлагаешь?
— Я предлагаю тебе и твой банде просто сдаться властям. Позвони нашему комбату, с ним и договорись. Это надежнее. По крайней мере, бить будут недолго. Не так, как в вашей ментовке. Потом суд. Дадут вам много. На вас ограбление магазина, убийство продавца, похищение солдата!.. Но, отсидев, другими людьми вернетесь.
— Ты слишком много нам приписываешь, — сказал полицейский подполковник. — Не такие черные у нас дела…
Он хотел еще что-то сказать, но тут дверь открылась, и на порог стремительно вылетел садист.
— Солдат! В яму! Бегом!.. — завопил он.
Алексей поставил колун и неторопливо двинулся к крыльцу.
— Бегом, я сказал!
Окрик не произвел на Николая никакого впечатления.
Устас повернулся к подполковнику и заявил:
— Джанхот звонил. Следаки его уже допросили. К нам едут. И Гусейн с ними!..
* * *
Время тянулось необычайно медленно и напряженно.
Генерал-лейтенант Славин часто посматривал на часы. Он, похоже, куда-то спешил и мысленно торопил события, желая все узнать, а потом уже уезжать.
