Голубятников повернулся к одному из связистов:
– А где у нас начальник штаба?
– На стрельбище, товарищ подполковник!
– Ясно. Обедаем!
– Вам открыть сухпай?
– Открой, если не трудно.
– Ну что вы, товарищ подполковник? Какие трудности?
Голубятников также вышел из палатки. Закурил. Вспомнил, как первый раз столкнулся с чеченскими боевиками и понял, насколько страшны и кровавы могут быть межнациональные конфликты, начинающиеся с амбициий одной стороны, с пустяка, заканчивающиеся жесточайшей бойней, когда в жертву амбициям приносятся жизни людей. И не только мужчин, взявших в руки оружие, но и стариков, женщин, детей. Это было в ноябре 1992 года. Голубятников недавно закончил военную академию, и его направили для прохождения службы в парашютно-десантный полк, на должность командира батальона. И уже осенью его батальон был переброшен в район административной границы между Чечней и Ингушетией, где начинал разгораться конфликт между народами, еще недавно проживавшими в одной автономной республике. Причиной конфликта послужили территориальные притязания чеченов на спорные земли, принадлежавшие якобы чеченам, но переданные еще при Союзе ингушам. И земли-то той в масштабе даже уже отдельной республики было всего ничего, но горцы уперлись. К административной границе начали стягиваться вооруженные формирования как с той, так и с другой стороны. Чечены были решительно настроены захватить принадлежавшие им, по их мнению, земли, с не меньшей решительностью ингуши готовы были отстаивать свою территорию. И не миновать бы бойни, если бы между конфликтующими сторонами, готовыми перейти к активным боевым действиям, власти из Москвы не вбили клин в виде частей и подразделений вооруженных сил.
На один из участков условной административной границы между Чечней и Ингушетией был переброшен и батальон Голубятникова с задачей не допустить кровопролития. Батальон со своей задачей справился, где переговорами, где демонстрацией силы охладил пыл горячих горцев. Чеченов и ингушей развели на пятнадцать километров, по семь с половиной километров от границы. Кстати, батальон стоял в каких-то двадцати километрах от Назрани. И после этого в зону конфликта прибыли правозащитники, миротворцы из ОБСЕ, организовавшие полноценные переговоры между руководством двух республик. И главное, что тогда, в 1992 году, осознал Святослав Голубятников – это что Кавказ представляет собой пороховую бочку с подведенным к ней бикфордовым шнуром. Зажги спичку, и через мгновение все взорвется со страшной силой. Его поразило то, с какой ненавистью относились друг к другу когда-то братья, жившие одной семьей. Они готовы были резать, стрелять любого, кто встанет на их пути. Но против регулярной армии боевики были бессильны.
И если уже тогда армия находилась в тяжелом состоянии, то сейчас ситуация только ухудшилась. Офицеры уходили, или их уходили, причем в последнем случае далеко не самых худших. Реформы в экономике ударили бумерангом по вооруженным силам. Резко снизилась боевая готовность частей и подразделений. Как служить, если все мысли о том, чем прокормить семью? Зарплата не выдавалась по три-четыре месяца. Да и какая зарплата? Нищенская, которая позволяла разве что не сдохнуть от голода. А жилье? Что говорить о молодых офицерах, если командиры батальонов снимали частные квартиры. Командиры, прошедшие Афганистан и другие «горячие точки», что начали, как грибы после дождя, проявляться то в одной части страны, то в другой.
А чеченцы? Дудаев умело воспользовался моментом. В то время как регулярная армия разоружалась, чеченские незаконные бандформирования активно вооружались и не менее активно готовились к войне с Россией. В стране происходило что-то ужасное, и это просто не могло разрешиться мирным путем. Уже не могло. Слишком далеко все зашло. А ему, Голубятникову, не дают хоть как-то подготовить подчиненных к грядущим кровавым событиям. К тяжелой непредсказуемой, непонятной, плохо организованной войне, или, точнее выражаясь, военной авантюре. Казалось бы, что проще? Не хочет брать на себя ответственность Копалин – пусть свяжется с командованием, спросит у него разрешения на изменение планов учебно-боевой подготовки. Но нет! Полковник и не подумал выйти с такой просьбой на свое начальство. Зачем его раздражать? Начальство раздражать не следует. Так и генерала не получить. Разгорится война? Что ж, не из-за него же. Погибнут молодые пацаны? Печально, конечно, но опять-таки при чем здесь Копалин? Не он же отдаст приказ на ведение боевых действий? Такие, как Копалин, всегда в стороне, всегда ни при чем, хотя именно они и являются первопричиной будущих потерь и неудач, потому как своим равнодушием, нерешительностью и заботой о себе не дают войскам делать то, что надо делать, а не то, что расписано в планах, инструкциях, устаревших, не отвечающих требованиям постоянно меняющейся обстановки, приказах вышестоящего командования. И цену за деятельность копалиных придется заплатить большую. А копалины вновь останутся в стороне и будут спать спокойно в то время, когда над цинковыми гробами забьются в истерике, горе и отчаянии тысячи матерей, жен, детей тех, кого копалины отправят на бойню. Так же спокойно и равнодушно.
Голубятников выбросил окурок в ведро, заменявшее урну, сплюнул на песок. Настроение резко упало. Но надо было продолжать учения, продолжать руководить подразделением, как бы тяжело это ни было. Он заставил себя съесть тушенку, запить остывшим чаем. Время приближалось к 14.00.
Вернувшись на пункт сбора, командир роты капитан Кошерев собрал взводных, довел до них поставленную задачу на дальнейшие действия. Подошли два грузовых автомобиля взвода материального обеспечения батальона. Личный состав роты получил боеприпасы. Ровно в 14.00 Кошерев вызвал по связи Голубятникова:
– Лидер! Я – Охотник! Готов к выдвижению!
– Я – Лидер! Вперед!
Рота, выстроившись в боевые порядки, пошла к объекту. Вышла на стрельбище, к рубежу атаки. В поле появились первые мишени. Ротный тут же доложил Голубятникову:
– Лидер! Я – Охотник! Встретил охранение противника, вступил в бой!
– Я – Лидер! Да!
После поражения бойцами роты мишеней Кошерев доложил:
– Я – Охотник! Поставленная задача выполнена.
Голубятников, согласно отработанному плану учений, передал ротному вводную:
– Я – Лидер! Со стороны дубняка на позиции роты выдвигается резервная группа противника: три танка и три бронетранспортера. Воспретить продвижение противника!
Рота рассредоточилась по стрельбищу, заняв рубеж контратаки. Метрах в восьмистах от позиций поднялись мишени танков и бронетранспортеров. По ним ударили пушки БМД-1. Наводчики-операторы стреляли метко: мишени разнесло на куски. Рота, поднявшись, пошла дальше к объекту. Но движение продолжила недолго – при выходе на рубеж удаления от объекта в шестьсот метров над полем вновь поднялись мишени. Условный противник бросил в бой дополнительные силы. И вновь ударили БМД. Дальние мишени опустились. И тут же начали подниматься ближние, где-то в пределах трехсот метров от позиций роты. Поднялись мишени бронетранспортеров, по три штуки на взвод, наряду с ними появились и мишени малые, фигурные, ростовые, полуростовые. Они двигались, перемещаемые по полю тросами замаскированных и укрытых лебедок. По мишеням бэтээров открыли огонь гранатометчики, из РПГ-7Д. Им вторил остальной личный состав, сбивая ростовые мишени. С двухсот метров гранатометчики ударили из переносных одноразовых гранатометов «Муха». Под них поднимаются отдельные мишени. Огонь открывают и пулеметы БМД. Над полем стоит непрекращающаяся канонада.
