Но сегодня он покинул батальон в 21.10. Вышел на «круг», конечную остановку троллейбуса, где останавливался и автобус № 9. Голубятникову нужен был автобус, так как тот останавливался недалеко от дома, где он с женой Галиной снимал двухкомнатную квартиру. С будущей супругой Голубятников познакомился еще в Афганистане, где служил с 1985 по 1987 год. Она работала в качестве служащей Советской армии начальником офицерской столовой. Знакомство переросло в любовь. И сейчас Галя, уже сержант ВДВ, служила в батальоне мужа. Война навсегда свела вместе два влюбленных сердца. На остановке Голубятников увидел старшего лейтенанта Стрельцова. Подошел к нему:
– К учительнице?
– Да! Осуждаете?
– Да нет! Как я могу осуждать тебя? Твоя личная жизнь – это твоя личная жизнь. Вот только ты бы с женой, Мариной, поговорил.
– О чем?
– О жизни. Дальнейшей. Объяснил бы по-хорошему, что полюбил другую. А то рубанул сплеча, ушел из дома.
Стрельцов усмехнулся:
– Это с Мариной и по-хорошему? Да с ней по нормальному-то нельзя, а вы – по-хорошему. И ничего я не рубил. То, что полюбил Катюшу, жене сказал открыто, попросил развода. А в ответ грубость. Развода? Хрен тебе по всей роже. Да ну ее к черту, не хочу говорить о ней!
Подошел автобус.
Голубятников вышел из автобуса раньше, прошел к пятиэтажному дому, зашел в подъезд, поднялся на второй этаж. Хоть и была эта квартира съемной, но Святослав привык к ней. Чистая, ухоженная, уютная, хоть и небольшая. Хрущевка, одним словом. И в том, что дома поддерживался идеальный порядок, была полностью заслуга Галины. Голубятников нажал на звонок. Дверь открылась, и жена пропустила его в прихожую. Обняв, поцеловала. Святослав принял душ, переоделся, и только когда прошел на кухню поужинать, Галя спросила:
– Что у вас сегодня на прыжках произошло?
– А ты не знаешь? По-моему, уже весь полк в курсе.
– И все же?
– Да ничего особенного. У молодого бойца не наполнился основной парашют, а запасной, растерявшись, открыть не смог.
– И это ты называешь «ничего особенного»? Ведь солдат мог погибнуть.
– Мог, но не погиб. Юра Стрельцов спас. Успел схватить стропы, когда боец пролетал мимо. Вдвоем на одном парашюте и приземлились. Солдат сломал ногу, Стрельцов отделался ушибами. А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо.
– Но теперь начнутся разборы? Экспертизы?
– В первый раз, что ли? Прорвемся!
– В том-то и дело, что тебе все время приходится прорываться.
– Служба такая! Предлагаешь уволиться?
– Ничего я не предлагаю, просто вижу, как тяжело тебе.
– А кому, дорогая, сейчас легко? Или в Афгане легче было?
– Об Афгане и вспоминать не хочу, – вздохнула Галина.
– А я теперь все больше вспоминаю службу «за речкой»! Хоть и тяжело там было, но все равно по-другому, не так, как сейчас. Правильнее, достойнее. А ребят помнишь?
– Всех я помню! Ужинаем.
– У нас, Галь, водка есть?
Галина удивилась. Муж пил редко, по большим праздникам или торжественным случаям. И то две-три рюмки. Поддержать компанию.
– Водка? Ты хочешь выпить?
– Граммов пятьдесят.
– Это из-за случая с солдатом?
– Это, дорогая, от усталости. Так есть или нет?
– Есть, с первомайских праздников еще осталась.
– Налей, пожалуйста, рюмку.
После ужина Святослав успел просмотреть местную газету, особо не вдаваясь в ее содержание, пока Галина наводила порядок на кухне. Потом супруги ушли в спальню. Пролетел еще один день в жизни подполковника Голубятникова. Что принесет завтрашний? Этого не знал никто.
Стрельцов доехал до Первомайского проспекта. Прошел между старыми, еще сталинской постройки зданиями к такой же типовой, как и у комбата, хрущевке, где в третьем подъезде на четвертом этаже в однокомнатной квартире жила Катя. Женщина, которую он с первого взгляда полюбил. Это произошло недавно, чуть более двух недель назад. Начался новый учебный год, и 6 сентября Стрельцова замполит батальона майор Холодов отправил в одну из школ города, провести встречу со старшеклассниками. Такие встречи практиковались в полку. Но для Стрельцова она была первой. Хотел было отмазаться, сославшись на чрезвычайную занятость, но Холодов настоял на своем. Пришлось Юрию идти домой, переодеваться в парадную форму. В 12.00 он при-ехал в школу. Его встретили, провели в актовый зал, ознакомив со сценарием встречи, рассчитанной на час. Бумажка помогла. Юрий рассказал о себе, о том, как стал офицером-десантником, о службе. Затем пошли вопросы учеников. Он отвечал, глядя поверх зала, дабы не сбиться. Но в какое-то мгновение повернулся к правой лестнице и… запнулся, увидев у стены женщину, которая поразила офицера. И не какой-то необычайной красотой или идеальной фигурой. Нет, он увидел обычную женщину, симпатичную, аккуратную, невысокую, в строгом и скромном костюме. Но было в ней нечто такое, что заставило сердце Юрия биться чаще. Он и сейчас не смог бы объяснить, что именно. Учительница улыбнулась ему. Он тоже, но наверняка его улыбка выглядела со стороны идиотски. По залу прошел смешок. Стрельцов откашлялся и вернулся к ответу. Да вот вопроса уже не помнил. Пришлось извиняться, переспрашивать. Хорошо, что время встречи подошло к концу. Ему вручили букет цветов. Учеников вывели из зала, а женщина, которая так поразила боевого офицера, подошла:
– Я учитель истории, Витеева Екатерина Владимировна и по совместительству директор, хотя какой директор, скорее смотритель школьного музея. Мне поручили показать вам его. И поверьте, там есть что посмотреть. Школа довольно старая, а музей существовал с момента ее открытия сразу же после окончания Великой Отечественной войны. Но если у вас нет времени, то…
– У меня есть время, и я с удовольствием посмотрю ваш музей.
Стрельцов пошел за женщиной, не зная, куда деть врученный ему букет. Екатерина показывала офицеру экспонаты музея, он больше смотрел на нее. Это заметила учительница:
– Я вижу, вам неинтересно, Юрий Николаевич?
– Ну что вы, очень даже интересно!
– Да? Тогда скажите, о ком я только что рассказывала?
– О ком? О космонавте.
– О каком космонавте?
– Ну, о том, что окончил эту школу.
– Да нет, Юрий Николаевич, я рассказывала вам об известном летчике-испытателе, Герое Советского Союза, который действительно окончил нашу школу.
– Какая разница? Был летчиком-испытателем, станет космонавтом.
– Да ему уже шестьдесят три года, – рассмеялась Катя.
– Да? Тогда верно, космонавтом ему уже не быть. Вы извините меня, в вашем присутствии я отчего-то чувствуя себя неловко. Как ученик на вашем уроке, который не выучил домашнего задания, вызванный к доске.
