Чердынцев бросился в кресло и оперся подбородком о сжатые кулаки.
– Сегодня днем мы встретились в Нольде в парке…
– В котором часу?
– Около двенадцати. У нее сегодня не было уроков в гимназии. Мы обсудил наше дело и пришли к единому мнению относительно его.
– Не скрывайте от нас с Николаем Семеновичем вашу с барышней Нольде тайну…
– Никаких тайн. Мы решили пожениться. Свадьба должна была состояться в конце сентября.
– Хотите сказать, что блестящий чиновник Госбанка готов был взять в жены бесприданницу? – спросил Ванзаров.
– Она выполнила мое условие и получила приданое.
– Наверное, тысяч десять запросили новыми купюрами…
– Именно так, но про купюры условий я не выдвигал, – ответил Чердынцев.
Ванзаров похвалил такую покладистость и просил продолжать.
– Она предложила мне встретиться вечером у нее. Сказала, что ее матери не будет дома и мы сможем приятно провести время…
Скабичевский выразил возмущение подобному падению нравов громким пыхтением, но рта не открыл.
– Купил шампанское, – продолжил Чердынцев. – Выбрал дорогую марку, мне изрядно уступили, а в кондитерской лавке готовый торт. Пришел в назначенный час…
– Это в котором часу?
– В восемь… Подхожу к двери, стучу. В комнате тишина. При этом дверь не закрыта. Я заглядываю, там потемки, окна завешаны… Чувствую какой-то запах странный… Спрашиваю: есть ли кто дома… Мне в ответ тишина. Наконец глаза привыкли, и я увидел… Увидел такое…
Чердынцеву потребовалось время, чтобы овладеть собой.
– Итак, увидели тело на столе, лицо в крови и разрез на шее…
– Господин Ванзаров, умоляю вас…
– Прошу простить за подробности… И как же вы поступили?
– Как я поступил? – словно самого себя спросил Чердынцев. – Выронил торт с шампанским, заметил, что вляпался ногой во что-то гадкое, попробовал отереть рукой, потом о порог… А дальше такой страх напал, что бежал не помня себя. До гостиницы…
– И решил сбежать от правосудия, – вставил Скабичевский. – Хорош, нечего сказать.
Чердынцев обернулся к нему:
– А как бы вы поступили на моем месте?
– На вашем месте я бы не оказался, – ответил чиновник полиции.
– Благодарю вас, Николай Семенович, – сказал Ванзаров и перебрался поближе к Чердынцеву. – А теперь, если не хотите попасть на каторгу, отвечайте, что я вас спрошу. Готовы?
– Мне скрывать нечего…
– Для чего вы приехали к Федорову? Что вы пытались выяснить?
– Это служебная тайна, я не могу ее раскрывать, – ответил Чердынцев.
– В таком случае собирайтесь, вас ждет «сибирка». Николай Семенович, свяжите арестованного…
Помахивая ремнем, Скабичевский двинулся к нему с явным намерением затянуть узел потуже. Чердынцев шарахнулся и забился в дальний угол комнаты.
– Эту информацию могу сообщить только вам, Ванзаров! – в отчаянии закричал он.
– От Николая Семеновича у меня нет секретов. Считайте, что я его помощник. Убийство Нольде расследует он. Не тратьте наше время. Тюремщик уже заждался…
– Хорошо, я скажу… – Чердынцев собрался с духом. – У нас оказалась информация, что в ювелирные магазины Петербурга стали часто сдавать золото. В довольно больших количествах. Сдавали его приезжие из Царского Села. В условиях предстоящей реформы мы не могли оставить этот факт без внимания. А тут Федоров прислал мне очередное приглашение на майские посиделки. В этот раз оно было чрезвычайно странным: бывший учитель обещал раскрыть великую тайну алхимии. Вы понимаете, что такое совпадение требовало выяснений.
– Ну и как, выяснили?
– Могу сказать, Федоров что-то скрывает. Я надеялся, что мне, как любимому ученику, он все расскажет, но сегодня утром он выставил меня вон. Даже на порог не пустил. Можете себе представить?
– Невероятное хамство, – согласился Ванзаров. – Нет чтобы перед чиновником Госбанка распахнуть все двери. Что вам обещала рассказать Нольде?
– С чего вы взяли, что она что-то знала?
– Что ж, Чердынцев, тюремщик тоже торопится домой, не будем его задерживать. Правда, Николай Семенович?
Скабичевский выразился в том смысле, что глупостей они наслушались довольно.
– Постойте! – Чердынцев выставил руку, будто она могла остановить приближение чиновника полиции с ремнем. – Нольде обещала рассказать мне, откуда берется золото. Она была так уверена, словно получила его сама. Зная ее характер, я не сомневался, что она скажет правду…
Поднявшись с кресла, Ванзаров оправил пиджак.
– Господин Чердынцев, до особого указания от полиции Царского Села вам запрещается покидать город. Считайте это официальным распоряжением. В случае нарушения будете подвергнуты аресту. Я прав, Николай Семенович?
Помощник пристава только пробормотал нечто невразумительное. Спрятав ремень, он отправился за Ванзаровым. А Чердынцев долго не мог поверить, что все кончилось вот так просто и быстро. Неужели его нагло и беззастенчиво обманули?
Сколько ни крепился Скабичевский, но все равно не удержался.
– Что это значит? – спросил он. – Как при таких уликах вы его отпустили?
– Чердынцев измазан в застывшей крови, – ответил Ванзаров. – Он пришел с шампанским и букетом, когда тело Нольде остыло, а настоящего убийцы и след простыл. В ее смерти он не повинен. Ничего не поделаешь…
36
Доктор Сухов спал сном младенца, подложив под голову медицинский журнал. Тихое счастье играло у него на губах, колени поджались к животу, ему было уютно и тепло. А что еще нужно человеку для настоящего счастья? Сухов плыл по волнам мира и покоя, никакое внешнее воздействие не проникало в его сознание и органы чувств. Накрыв доктора пледом, Лебедев оперся на него, как на спинку дивана, ослабил галстук и пускал в потолок облака дыма. Дым выползал в открытое окно, распугивая на своем пути все живое. Во дворе участка даже птицы притихли.
Ванзаров вошел без стука. Присутствие криминалиста ощущалось уже в приемной части. Лебедев удивленно всплеснул руками.
– Какой позор! Я не должен курить неделю! Проиграл спор и совсем забыл… Так заработался. Но вы меня простите, коллега? Даю слово: вот докурю эту, и будем считать, недельный срок открыт.
Отогнав от себя вонючий дым, Ванзаров отметил, что еще одна фляжка успешно опустела. Участковый доктор не вынес чрезвычайных нагрузок.
– Аполлон Григорьевич, о вас останется неизгладимая память в Царском Селе…
– Что ж, коллега… – отвечал Лебедев, выдыхая дым. – Я памятник себе воздвиг, так сказать, нерукотворный… А вы поймали убийцу по горячим следам?
