Выйдя на крыльцо, Ванзаров застал мирную картину. Лебедев возвышался над заборчиком, а ненавистный ему Скабичевский держался на приличном расстоянии. Он глубоко и часто дышал, точно бегун, одолевший марафонскую дистанцию. Судя по желтоватой лужице, желудок чиновника участка не справился с испытанием. Следовало приободрить его, все-таки с таким убийством не часто сталкиваются даже в столице. Вот только добрые слова пришлось отложить на потом. Со стороны дороги подъехала пролетка, на которой восседала знакомая персона. Прибывший господин встрече не обрадовался, но деваться было некуда. Приказав извозчику ждать, Чердынцев сошел с подножки.
– Кажется, данного слова не нарушил, – первым начал он. – Пределы Царского Села не покинул.
– Иначе вы бы уже отправились в участок, – ответил Ванзаров, знаком подзывая Скабичевского. – А мы все с Николаем Семеновичем убийцу разыскиваем.
– А что ему здесь делать? – спросил Чердынцев, посматривая на Лебедева, словно примеривая на него роль душегуба.
Скабичевский стал выразительно поглядывать на Ванзарова. Дескать, чем не кандидат?
– Отвечу вам вопросом: где вы были сегодня с полуночи до четырех часов утра?
– Где я был ночью? – переспросил Чердынцев, словно не веря, что серьезные люди могут интересоваться подобной ерундой. – Спал у себя в гостинице, где же еще!
– Кто это может подтвердить?
– Зачем это подтверждать? Что за глупость…
– Позвольте мне решать, что глупость, а что еще следует выяснить, – сказал Ванзаров. – Так кто может составить вам алиби?
Чердынцев только плечами пожал.
– Сколько угодно! Половой ужин приносил, портье, швейцар наверняка подтвердят, что я не выходил…
– Все как один уважаемые люди и честны до безобразия…
На это замечание Скабичевский многозначительно хмыкнул. Все это очень не понравилось Чердынцеву. И хотя в его положении диктовать условия было невозможно, но и быть шутом гороховым для полиции он не собирался.
– Господин Ванзаров, что вы хотите этим сказать?
– Я хочу сказать, что сегодня ночью в своем доме был зверски убит Иван Федорович Федоров, ваш учитель. И тайну золота, судя по всему, он унес с собой.
– Нет… – сказал Чердынцев и отступил. – Нет… Не может быть… Вы меня обманываете… Это розыгрыш?
Ванзаров не стал убеждать и доказывать. Он просто ждал.
Чердынцев умоляюще посмотрел на Скабичевского, но и чиновник участка был непреклонен в своем молчании.
– Как же это… Как же это возможно?.. – наконец проговорил он.
– Если вас интересует способ, то с ним разделались, как и с вашей невестой, – вдруг сказал Скабичевский и от такой смелости даже приободрился. – Лужа крови, кошмар, ужас… Правда, Родион Георгиевич?
– Что же мне теперь делать?
– Например, подскажите нам с Николаем Семеновичем, кто мог его убить, – сказал Ванзаров. – Кто мог желать ему смерти?
– Это абсурд! – сказал Чердынцев. – Дикость какая-то. Но мне-то что теперь делать?..
– Возвращайтесь в гостиницу и не высовывайте носа. Можете вскоре понадобиться.
Не поклонившись, Чердынцев залез в коляску и что-то тихо сказал извозчику, надеясь, что Ванзаров не услышит. Пролетка развернулась и быстро поехала в город.
– Зачем ему понадобилась почтово-телеграфная контора? – спросил Скабичевский.
– Отправит в Петербург открытку с видами Царского Села… – сказал Ванзаров и указал в сторону Гатчинской дороги. – Вон еще гости пожаловали… – При этом он убрал за спину стопку журналов.
Действительно, к дому шел Нарышкин, как всегда согбенный, сосредоточенный и глядя под ноги. Все-таки первым он заметил Лебедева и остановился. Криминалист не стал по обычаю приветливо махать ему рукой, а попросту отвернулся. Запал на веселье у него сегодня несколько отсырел.
Нарышкин приблизился, но остановился перед забором.
– Что вы здесь делаете?
Скабичевский уже собрался что-то сказать, но Ванзаров резко его опередил:
– А вам что в такую рань здесь понадобилось?
– Помочь Ивану Федоровичу по хозяйству, как обычно, – ответил Нарышкин. – А в чем, собственно…
– Когда вы ушли из дома?
– Вы это знаете, мы с вами встретились. Но почему вы…
– В котором часу вернулись?
Терпеть подобное обхождение Нарышкин более не желал.
– Не понимаю ваших вопросов, господин Ванзаров. К чему они? Спросите у Ивана Федоровича, он вам ответит.
– Не могу этого сделать, – ответил Ванзаров. – При всем желании. И никто не сможет.
– Почему? – спросил Нарышкин, не осознавая значения простых слов.
– Федорова убили. Зарезали, как свинью. В гостиной лужа крови. Если желаете убедиться лично, так милости просим. Могу проводить…
Нарышкин уставился на Ванзарова, словно у того выросли золотые рога.
– Можете нам сообщить что-то о мотивах убийства? Или назвать предполагаемого убийцу? Или в какой тайне Федоров хотел покаяться прилюдно?
Помощник великого химика вздрогнул, словно его пробрал озноб.
– Иван Федорович был гениальный ученый и человек… – сказал он, глядя на носки пыльных ботинок. – Никто не сможет сравниться с ним в полете мысли. Наука потеряла так много… Его вклад никто… Невозможно переоценить…
– Не стану спорить. Нас с Николаем Семеновичем интересует другое: кто из учеников мог на это решиться?
– Это невозможно… – ответил Нарышкин, повернулся и пошел обратно, словно ничего не случилось. Ванзаров не стал его останавливать. И Скабичевскому не позволил.
– Оставьте его пока, нам есть чем заняться, – сказал он. – Господин Лебедев заждался. А он этого не любит…
Аполлон Григорьевич старательно смотрел мимо чиновника участка, словно тот был привидением. И не проявлял привычной бурной активности. Так искренно и сильно задели его переживания. Чего Ванзаров не смог припомнить за все их знакомство. Нервы у криминалиста были стальные. При его работе другие иметь невозможно.
Ванзаров протянул рабочие журналы и попросил внимательно изучить. Может, там найдется что-то полезное. Лебедев принял стопку и равнодушно засунул под мышку.
– От меня требуется что-нибудь еще? – спросил он не лучше ленивого приказчика в лавке.
– Что за гости посещали Федорова вчера вечером? – поинтересовался Ванзаров, ловя на лету немое удивление Скабичевского. Не хватало еще, чтобы разразился новый скандал.
Лебедев и виду не подал.
– Судя по следам, которые вы тоже заметили, их было двое… – сказал он. – Один в мужских ботинках, другой – в армейских сапогах. Опознать их просто: потребуйте показать подметки. На них должны быть следы мела, в который они благополучно вляпались. С проезжающей телеги просыпалось изрядно, ночная роса подмочила. Отпечатки превосходные. Сначала пришел военный, за ним штатский…
