Но в действительности все было совсем не так. Нужно было по-настоящему знать этого старика, чтобы понять, насколько внешний вид не соответствует его характеру. Наверное, так выглядит бес, наделенный человеческой плотью. Внешне он может быть совсем нестрашным, даже где-то симпатичным, но до той самой поры, пока, наконец, не покажет свой оскал. И капитан Петраков, разговаривая с Георгием Георгиевичем, ловил себя на том, что рассматривал его макушку — а не пробились ли на ней рога?
Этот человек как будто бы существовал вне всяких социальных институтов, вне государства, не рядом с властью и, уж конечно же, не под ней. Он жил на этом свете сам по себе. Порой создавалось впечатление, что он даже существовал вне времени — не в силу того, что находился в преклонном возрасте и каждый наступивший день считал едва ли не дарованным, а потому что его жизненная философия не изменялась на протяжении нескольку десятков лет.
Подбородок у Георгия Георгиевича неприятно дернулся, а желтоватая кожа на скулах натянулась, выдавая его истинный возраст. Но капитан всякий раз невольно задавался вопросом: если старик настолько дряхлый, тогда почему же его самого бросает в холод, как только этот старикан посмотрит в его сторону?
— Вот это твое, — Георгий Георгиевич положил на скамейку толстый журнал. — Заработал.
Петраков понимающе кивнул и с деланной ленцой потянулся за журналом. Внутри него, в середине лежал пакет, в котором находилось двадцать пять тысяч долларов. Ровно столько стоит человеческая жизнь. Если вдуматься, то это уж не так и много. Капитан даже не понял, в какой именно момент он превратился в хладнокровного убийцу, и, к своему ужасу, вдруг осознал, что подобная работа стала приносить ему даже некоторое удовольствие. Открыв кейс, он небрежно швырнул в него журнал. Брякнувшись о дно, журнал слегка приоткрылся и из него выглянул конверт из плотной темно-желтой бумаги.
Петраков не исключал, что в этот самый момент какая-нибудь чувствительная оптика фиксирует его контакт. Но к своему удивлению его это совершенно не беспокоило, и дело здесь даже не в железных нервах, которыми он действительно мог удивить кого угодно, а в том, что он так прочно увяз в своих отношениях с Георгием Георгиевичем, что уже не было надобности надевать белые перчатки. Пусть все будет так, как складывается. В конце концов, деньги он получал неплохие, пару лет такой же непыльной работы и можно будет подумать о собственном деле, а то и отвалить куда-нибудь подальше, где его никто не знает.
— Ты уверен, что старик вас не заметил? Это важно.
— Абсолютно уверен, — бодро ответил Петраков, — иначе бы мне доложили. Эти ребята умеют садиться на хвост.
— И как тебе твой подопечный?
В этот раз на встречу капитан Петраков пришел в гражданской одежде, в светло-сером костюме в темную полоску, подарок жены на день рождения. Правда, презент оказался малость великоват, отчего плечики слегка провисали. Не самый лучший вариант, чтобы ходить на встречу, но более подходящего наряда он не подобрал, а потому каждую соринку, осевшую на рукаве, расценивал как личное оскорбление. За годы службы в милиции он привык к форме, а потому, когда снимал ее, чувствовал себя каким-то незащищенным.
Капитан, глядя прямо перед собой, сказал:
— Обыкновенный старик, обремененный какими-то своими проблемами. Глядя на его озабоченное лицо, я бы решил, что он думает о том, как бы рассчитать деньги до следующей пенсии.
— Ты не обольщайся на его счет, — строго заметил Георгий Георгиевич. — Теперь я точно знаю, кто он. Когда-то он служил в конторе у Лаврентия Павловича, а в то время людей умели обучать.
— Учту. Только никак не верится, чтобы этот сморчок способен был спрятать контейнер с алмазами, — повернувшись к собеседнику, капитан спросил: — А вы часом не ошибаетесь?
— Ошибаются при выборе носков, или, предположим, в размере костюма. — Петраков нахмурился, похоже, что старик откровенно подсмеивался над его обновой. — Можно даже ошибиться в выборе жены. Но как можно ошибиться в тех вещах, которые стоят миллионы долларов, а?
— Я так просто спросил. Мало ли?.. А то столько сил будет отдано и все зря. Лучше бы знать заранее.
— Это хорошо, что ты меня понимаешь. В следующий раз встретимся здесь же. А теперь — работай!
Старик поднялся со скамейки и двинулся в сторону припаркованной машины.
* * *
Прежде дед жил на окраине города. В недавние времена это был вполне тихий район, с озером неподалеку и с густым смешанным лесом, где всегда можно было насобирать лукошко грибов. Но по мере того, как город разрастался, а промышленные предприятия все более укрупнялись, это место потеряло прежнюю привлекательность. Цементный завод, который здесь построили, быстренько вытеснил последних отдыхающих, и в промышленной зоне остались жить лишь те, кто так или иначе был связан с заводом.
Дед оставался один из немногих, кто продолжал держаться за свои шесть соток. Но когда цементный завод еще больше расширил свою территорию, старик все же не выдержал и купил новую квартиру.
В этом доме Никита не был ровно с того самого времени, как помогал деду с переездом. Внешне здесь мало что изменилось. Вот разве что забор без хозяйской руки как-то слегка наклонился вовнутрь, да на крыше оторвался металлический лист и громко хлопал при каждом порыве ветра.
Достав из почтового ящика ключ, Никита вошел во двор. Еще одна примета запустения — огород зарос, и всюду жизнеутверждающе прорастала крапива. В центре участка, развернув в сторону колючие стебли, рос репейник. Очень высокий, метра два в высоту. Собственно, почему бы ему не быть гигантом? Земля на дедовых сотках была плодородная, в свое время он вбухал в нее не одну тонну навоза.
Зиновьев прошел в комнату, чертыхнулся. В коридоре была выкручена лампа, и теперь дорогу предстояло осваивать на ощупь. Чиркнув зажигалкой, он осветил себе путь. Все знакомо, вплоть до последнего гвоздя, вбитого в стену. Но вместе с тем Никиту не покидало ощущение, что в комнате побывал кто-то чужой.
Никита посветил зажигалкой по сторонам, пытаясь заприметить следы кражи. Нет, все на месте. Не заметно никаких видимых следов проникновения, ни разбросанных на полу предметов, все выглядит именно так, как и было оставлено в прошлый раз. Он прошелся по комнатам, пытаясь выявить следы чужого присутствия. Сейчас прежнее дедово жилье выглядело как-то иначе, хотя в нем совершенно ничего не изменилось. Но вместе с тем это был уже совершенно другой дом. Он даже как будто бы обрел чуждый, незнакомый запах.
Интуиция Никиту не подвела. На подоконнике, на маленьком блюдечке обнаружились два окурка от сигарет. Здесь же, у окна стоял деревянный табурет. Трудно представить, что человек забрался в дом только для того, чтобы выкурить пару сигарет. За этим проникновением скрывалось нечто большее, чем простое праздное любопытство. Кто-то что-то искал в доме деда, но вот кто и что именно?
На мгновение Никита представил, как неизвестный, пробравшись в дом, не спеша выкуривает сигарету, внимательно посматривая при этом по сторонам. Причем войти в квартиру он должен был ночью, чтобы не обнаружить своего присутствия. Никите сделалось не по себе. Встречи с таким человеком следовало избегать. Внутри неприятно ворохнулась мысль: «А может, он тоже каким-то образом узнал, что у деда хранятся две золотые монетки николаевской чеканки?»
