– Господину Фаберже мы зададим несколько вопросов.
– Что-то я вас не совсем понимаю, – хмуро обронил Карл Густавович. – Объясните мне, что происходит? И почему я должен идти за вами?
– Послушайте, я никуда не пойду без господина Фаберже, – возмутился Дерик. – Это неуважение к британской короне, и я вынужден буду сообщить об инциденте британскому послу.
– В таком случае вы можете пойти с нами. Но мы обязаны переговорить с гражданином Фаберже. Проходите, – распахнул красноармеец дверь.
Помещение было тесноватым, с серыми унылыми стенами, в нем умещался небольшой стол, четыре стула и коротенький продавленный диван с протертой тканью, из которой во все стороны торчали нитки. За столом сидел черноволосый молодой мужчина (не более тридцати лет) в выцветшей гимнастерке. Небольшое грязноватое окно закрывала пестрая неряшливая тряпица, по всей видимости, служившая занавеской. В центре стола стояла пишущая машинка, из которой торчал пожелтевший лист бумаги.
– Вы присаживайтесь, гражданин Фаберже, – сказал черноволосый мужчина.
– Собственно, а кто вы такой? – с вызовом спросил Карл Густавович.
– Я уполномоченный ВЧК Полуянов Спиридон Яковлевич. А теперь позвольте полюбопытствовать, с какой именно целью вы покидаете пределы Российской Федерации?
– А разве я не могу направляться туда, куда мне заблагорассудится? Разве я совершил какое-то злодеяние? Может, я кого-то ограбил или убил?
Оперуполномоченный едва улыбнулся:
– Меня предупреждали, что вы не без юмора, но я никак не думал, что это настолько серьезно. Сейчас действует закон революционного времени, и мы можем задержать всякого, если того требуют обстоятельства дела. А теперь позвольте узнать, что у вас находится в саквояже?
– В нем мои личные вещи, – спокойно отреагировал Карл Фаберже.
– Вам нечего беспокоиться, если в нем действительно лежат личные вещи, – ледяным голосом проговорил уполномоченный.
– Что же тогда в нем, по-вашему?
– У нас есть информация, что в дорожном саквояже вы везете оружие! А теперь потрудитесь открыть саквояж!
– Что вы себе позволяете? – возмутился мистер Дерик. – Как вы относитесь к подданному Великобритании и дипкурьеру его королевского величества?! Кто вам позволил обыскивать дипломатическое лицо?! Я буду жаловаться! У вас возникнут большие неприятности! Завтра же… Нет, сегодня же об этом инциденте узнает премьер-министр!
– Позвольте взглянуть на британский паспорт гражданина Фаберже и предписание дипкурьера, – учтиво-холодным тоном потребовал уполномоченный.
– Документы забрал ваш сотрудник, – растерянно посмотрел Фаберже на красноармейца, стоящего у самых дверей.
– Да, документы у меня, – прошел красноармеец через комнату. – Возьмите, товарищ Полуянов, – положил он на стол паспорт с предписанием.
Уполномоченный остро посмотрел в нахмурившееся лицо Карла Густавовича. Внимательно пролистал паспорт. Хмыкнул каким-то своим мыслям и строго произнес:
– Однако быстро вы сориентировались, гражданин Фаберже. Даже паспорт успели себе оформить. Значит, вы утверждаете, что в этом саквояже личные вещи?
– Разумеется. Здесь смена белья.
– Ну что ж, господин Фаберже, не смею вас больше задерживать… Кажется, вы теперь гражданин Великобритании, – едко хмыкнул уполномоченный.
Выйдя из помещения, Фаберже с признательностью обратился к Дерику:
– Спасибо вам, мистер Дерик. Без вас я бы не справился.
– Это было несложно, к тому же в мои обязанности входит заступаться за граждан британской короны, – произнес Дерик, направляясь к машине. – Надеюсь, что все ваши неприятности останутся в прошлом, как только вы пересечете границу.
Водитель, открыв капот, с интересом изучал металлические внутренности автомобиля.
– Мистер Дерик, вы сделали для меня даже больше, чем я рассчитывал. Даже не знаю, как вас отблагодарить.
– Пустое, господин Фаберже.
– Постойте, мистер Дерик. – Карл Густавович приостановился и вытащил из кармана пальто небольшую изумрудную брошь. – Возьмите… Она ваша!
Секретарь британского посольства удивленно посмотрел на старика и испуганно проговорил:
– Это не моя вещь.
– Она ваша.
– Уверяю вас, я ее не терял. У меня сроду не было таких дорогих вещей.
– Это мой подарок. Я настаиваю! Возьмите, если не хотите меня обидеть.
Мистер Дерик осторожно взял в тонкие холеные пальцы брошь, словно боялся обжечься. Некоторое время он просто взирал на изумрудную россыпь, бросавшую зеленоватый свет на его ладони.
– Мне сроду не приходилось держать в руках столь совершенного предмета, – наконец признался он. – Господин Фаберже, но ведь это…
– Давайте без всяких «но», – строго сказал Фаберже и надавил на пальцы Дерика, заставив их сжаться в кулак.
– Оно невероятно дорогое, на него я не заработаю даже за пять лет, – заметил секретарь, убирая брошь в карман. – Но все-таки я бы хотел заметить вам, господин Фаберже, не разбрасывайтесь столь неблагоразумно такими вещами. В городе очень неспокойно, вы можете многого лишиться.
Водитель, закрыв капот, стоял подле машины и задумчиво курил. Промозглый ветер досаждал и ему. Подняв высокий воротник, он то и дело поеживался и хмуро посматривал на секретаря, о чем-то разговаривающего с господином Фаберже.
– Да-да, конечно. Впредь я буду очень осторожен, – с облегчением проговорил Фаберже.
– Так вы будете переходить? Всего-то через реку…
– Я еще немного поброжу, – сказал Карл Фаберже. – Знаете, всегда хотел посмотреть крепость Ивангорода, да как-то все не находилось времени. Не думал, что случай может представиться таким образом. И потом, мне хотелось бы попрощаться с родиной.
– Ну, что ж, желаю вам благополучия. Главное, чтобы прощание с родиной не затянулось, это может быть опасно.
Мистер Дерик удобно устроился в кожаном кресле, и машина медленно тронулась. Поднявшись на крутой склон Девичьей горы к крепости, Карл Густавович невольно замер в изумлении. Даже сейчас фортификационные сооружения поражали своей мощью и размахом. Среди предков Фаберже было немало немцев, а некоторые из них штурмовали Ивангород. Возможно, где-то под камнями покоятся и их косточки.
Долгий час ювелир блуждал в одиночестве среди фортификационных сооружений, думая о чем-то своем. Потом спустился к реке, омывающей крепость с трех сторон, и, заложив руки за спину, долго всматривался в ее водовороты.
Неподалеку проживал его старинный приятель – барон Ротенберг, чьи предки приехали в Россию еще при Петре Первом, и Фаберже по узкой улице, выложенной брусчатником, направился к его дому. Неожиданно его окликнул женский голос, показавшийся ему знакомым. Обернувшись, он увидел Амалию Крибель.
