– Ох, господи, больно-то как! – плакал Антон Иванович, пока Саша аккуратно усаживал его на диван.
Рука родственника в небольших старческих пятнах сильно давила на Сашин локоть, пока вся его чуть мешковатая, худая фигура тяжело опускалась на подушки.
– Спасибо, граф! И почему этот проклятый стол всегда лезет мне под ноги! – слезливо запричитал Антон Иванович. – Я скоро буду бояться в комнату заходить. Куда в этой гостиной ни направишься, везде он подстерегает!
– Ну да, – улыбнулся граф. – И норовит с разбегу стукнуть вас по ногам!
Немного напуганная вскриком Антона Ивановича тетушка смотрела строго и неприветливо.
– Да и я удивляюсь, Антон Иванович, как вы его все время находите! Саша этот столик уже раз десять по гостиной перемещал, чтобы оградить вас от его нападений, а вы все равно на него наталкиваетесь!
– Лучше б его совсем здесь не было!.. – простонал бедный Антон Иванович и, видимо воодушевленный этой идеей, молитвенно посмотрел на тетушку.
– Феофана Ивановна, а можно я его того, ну унесу куда-нибудь?
– Это куда же? – всполошилась тетушка.
– Так хоть в столовую или на веранду. Уже ведь все ноги в синяках. Ну позвольте…
– Да Бог с вами, уносите, а то, как только вы в гостиную входите, у меня сразу мурашки по спине! – поджала губы Феофана Ивановна.
Граф направился было исполнять тетушкино разрешение, но Антон Иванович, с каким-то плотоядным выражением на лице, кряхтя встал и со словами:
– Я сам, уж позвольте мне получить такое удовольствие, – прихрамывая, подошел к провинившемуся столику, опасливо его поднял и, торжественно неся на вытянутых руках, удалился. Как только спина родственника скрылась за дверью, сначала расхохотался Саша, а за ним и тетушка, махая на племянника платком и прикрывая ладонью рот.
Уж больно нелеп был Антон Иванович: со столиком в руках, хромающий и одновременно радостно улыбающийся со все еще стоящими в красноватых глазках слезами боли…
* * *
Наташа с Ольгой до обеда обсуждали прочитанный ими роман. Причем Ольга настаивала, что прекрасней и благородней истории она давно не читала. Наташа же только морщилась и безуспешно пыталась доказать подруге, что история сия пресна и безынтересна. После обильного и тяжеловатого обеда, которым их отпотчевала г-жа Затеева, на Наталью напала сонливость. Воротившись домой, девушка прикорнула с полчаса, а там уже и пора подоспела готовиться к визиту так поразившего Ольгу графа Орлова.
Глава вторая
Визит графа Орлова. Плохо подкованная лошадь. На сцену выходит Василий. Странный мужик
Готовясь к визиту гостя, она чувствовала небольшое волнение и удивлялась – отчего? К столичным визитерам мужского пола, кои время от времени навещали их усадьбу, она относилась совершенно спокойно, хотя некоторые из них, проведя в обществе Натальи несколько дней, теряли благоразумие и начинали говорить о «соловьиных трелях», поэмах лорда Байрона, собственном одиноком сердце, и все звали ее на ночные прогулки по саду. Однако ни один из них не вызвал в Наташе желание гулять по сырым дорожкам, вместо того чтобы сладко спать у себя в постели, поэтому визитеры, бледнея и вздыхая, убывали ни с чем, а князь Красков чувствовал тайное отцовское облегчение, что Наталья не торопится выйти замуж и покинуть его.
Наталья одевалась сама: узкая светлая хлопковая сорочка без рукавов с шитьем лиловым шелком и такой же ткани панталоны охватили сильную, благодаря ежедневным упражнениям, и стройную, благодаря маменьке и папеньке, фигуру. Затем последовала льняная нижняя юбка, корсет на китовом усе и горничная Дуняша, которая зашнуровала корсет и помогла облачиться уже окончательно в узкое темно-вишневого шелка платье с затейливым вырезом, чуть приоткрывавшим грудь. Руки Наташа украсила несколькими парными золотыми браслетами, инкрустированными мелкими гранатами. Такие же гранаты засверкали в маленьких Наташиных ушках. Дуняша уложила темные волосы княжны в кажущийся легкий беспорядок и украсила крохотными бордовыми садовыми розами. Непривычно загорелая для барышни кожа лица (Наталья была любительница походить без зонтика) подчеркивала открытую, чуть задорную улыбку. Темно-зеленые глаза прятали отсвет этой улыбки за длинными ресницами, и казалось, что взгляд ее лукавит, иронизирует…
Композиция под названием «г-жа Наталья Николаевна Краскова» была создана, и, улыбнувшись своему отражению в зеркале, девушка под звон колокольчика, оповещающего, что гость прибыл, поспешила спуститься в гостиную.
* * *
Оказалось, что гость уже действительно прибыл, но весьма странным образом. Посреди гостиной стоял растерянный Николай Никитич и насмерть перепуганный кучер Феофаны Ивановны, пытавшийся что-то произнести. Он мычал и тыкал вверх указательным пальцем, а Николай Никитич морщился от досады за тщетность его попыток. Неожиданно двери гостиной распахнулись, и местный доктор Семен Николаевич Никольский с криком: «Где он?» – поспешил к двери столовой, в сторону которой махнул рукой князь.
– Так ведь барин, – услышала Наташа наконец прорвавшийся голос кучера Анисима. – Граф Сашенька отказались в коляске-то ехать! «Нет, – говорят, – поскачу вперед, а вы за мной, обратно уже с вами поеду». И ускакал… Через 4 версты подобрали…
У Наташи захолонуло сердце:
«Что значит „подобрали“»?
Николай Никитич растерянно посмотрел на дочь.
– Богом клянусь, барин, – Анисим опять ткнул в потолок пальцем, видимо таким образом призывая Господа в свидетели, – уговаривали мы их, не дело ведь, уже и коляска готова, а они вона передумать захотемши…
– Вот, душа моя, гость-то наш, – перебил его князь, поворачиваясь к дочери и показывая в сторону столовой. А из нее тем временем уже выходил доктор, а за ним… Наташа ойкнула: «статный молодец», как пишут в сказках. Прямая спина, облаченная в щегольский темно-зеленый пиджак англицкого покроя, элегантно завязанный на шее радужный платок, светло-бежевые люстриновые брюки, чуть обтягивающие сильные ноги, сапоги из нежной опойковой кожи… Но на безупречной одежде и «стати» вся сказочность и заканчивалась. Над гордо выпрямленной спиной обнаруживалась перебинтованная голова со смоляными взлохмаченными волосами, ниже синие недоуменные глаза, а еще ниже полузалепленный чем-то белым рот с одиноко торчащим с левой стороны усом. Мо́лодец хромал… Казалось, он только что вышел не из мирной столовой, а прямиком с поле боя.
«Видимо, сражаясь там с драконом…» – подумала Наташа.
– Граф Александр Орлов! – звонко прокричал странный визитер.
Попытавшись по-гусарски щелкнуть пятками, он, не удержавшись, упал на Наташин рабочий столик, вскрикнув от впившихся в тело иголок – ими молодая княжна обычно закрепляла шитье.
«Ну вот, еще и иголки…» – с ужасом подумала Наташа, глядя на распростертое тело. То ли от волнения, то ли от смеха она нервно фыркнула – уж больно не сочеталась эта картина с тем, что она ожидала увидеть. Орлов тихо застонал и стал подниматься. С помощью доктора и все так же недоумевающего Николая Никитича иголки из страдальца были вынуты, и граф поспешил представиться еще раз:
