Шел октябрь, когда, созвонившись со мной из Праги, приехал Жиль Монро. Могу сказать точнее, ибо в памяти моей не пропадают даты, картины и события: было седьмое октября, шестнадцать десять, когда Монро выбрался из лимузина у моей калитки. Я решил, что он – лицо значительное; в машине маячили шофер и еще один спутник, надо думать, телохранитель. Оба – модификанты, судя по ширине плеч, бесстрастным лицам и профессионально отточенным движениям. Шофер выскочил, открыл перед Монро заднюю дверцу лимузина, телохранитель распахнул калитку, а за ней уже поджидала пани Клара, онемевшая от изумления. Дипломатично улыбнувшись, Монро одернул легкий твидовый пиджак, поправил диск переговорника на лацкане и приложился к ее пухлой ручке. Щеки пани Клары заалели; потом, игриво покачивая бедрами, она повела важного гостя ко мне в беседку.
– Вино, чай и фрукты, – сказал я, когда с приветствиями было покончено и мы уселись за круглым столиком в плетеных креслах.
– Может быть, кофе для пана координатора? И булочки с медом? – Моя экономка взирала на Монро с неутоленной женской нежностью.
– Благодарю, мадам, но лучше чай. И, пожалуй, булочки… Я сыт, но не могу отказать себе в удовольствии… – Он приласкал томным взглядом пышную талию пани Клары, затем повернулся в мою сторону и незаметно подмигнул, будто говоря: ох уж эти женщины!..
«Очаровательный мужчина! – подумал я. – Учтив, галантен, умеет расположить к себе и, несомненно, тот, за кого себя выдает». Быстрый ментальный анализ подтверждал, что Жиль Монро не проходимец: от него проистекали флюиды уверенности и властности, свойственной чиновникам высшего ранга. Мощь их была достаточной для покорения женских сердец, но мне опасность не грозила, все-таки я – не пани Клара.
– Ваш секретарь звонил мне, чтобы договориться о встрече, но не обмолвился ни словом о вызвавших ее причинах, – проговорил я на французском. – Чем могу служить, координатор?
Монро усмехнулся краешком рта.
– Я, разумеется, француз, мсье Измайлов, но из Квебека
[8]
. Язык пращуров великолепен, и русский с чешским хороши, но о серьезных делах я предпочел бы беседовать на английском. Конечно, если вы не возражаете.
– Ни в малейшей степени, – ответил я. – А что, дела настолько серьезны?
Он снова улыбнулся, на этот раз пошире, и, словно не заметив моего вопроса, произнес:
– Зовите меня Жиль. Без титулов, научных званий и почетных степеней. Просто Жиль.
– Арсен. – Я протянул руку, и мы еще раз обменялись рукопожатием.
– Арсен? Это ведь не русское имя?
– Давно уже русское. Происходит от Арсения, а оно, в свою очередь, от греческого…
– Арсениос, что значит «мужественный», – закончил он. – Должен заметить, вы прекрасно соответствуете своему имени.
Я склонил голову в знак благодарности. Когда я родился в пятьдесят пятом, мама, моя земная мать, назвала меня по деду Даниилом, и Даниилом Петровичем Измайловым, профессором-египтологом, я был до 2015 года. Затем профессор погиб на раскопках в Судане, под Мероэ, за пятым нильским порогом, и на свет явился его тридцатилетний сын. На этот раз я сам себе придумал имя, но выбор мой определялся отнюдь не стремлением подчеркнуть свой мужественный облик. Просто Арсен созвучно Асенарри, моему настоящему имени. Оно, по уренирской традиции, составлено из имен родителей: моего отца зовут Наратагом, а матерей – Асекатту и Рина.
Появилась пани Клара с подносом – чайник, чашки, медовые булочки и огромная миска с грушами и персиками. Анелька, кокетливо стреляя глазками, тащила за матерью большую бутыль с местным розовым вином и пару хрустальных фужеров. Они уже принарядились: на старшей – полупрозрачное платье с разрезом на бедрах, ну а на младшей почти ничего. Если не считать узкого топика, символической юбочки и пары гранатовых сережек.
– На сегодня вы свободны. Обе, – сказал я, когда напитки и закуски сгрузили на стол.
Пани Клара надулась.
– То шкода! А кто вас будет ужином кормить?
– До ужина я не задержусь, – сказал Монро, цапнул булочку, впился в нее зубами и изобразил неземное блаженство. – О! Ни в одном из пражских кафе… – он проглотил кусок, – даже в парижских и венских такого не получишь! Пани Клара великая кулинарка! Не говоря уж обо всем остальном!
Моя экономка зарделась от удовольствия.
– Конечно, не получишь, – подтвердил я, разливая вино по бокалам. – Откуда в городах свежий мед? Да еще от горных пчел?
Я шевельнул бровью и бросил взгляд в сторону калитки. Обычно пани Кларе этого хватает: женщина она догадливая. Хватило и на этот раз.
– До повидання, пан Арсен, пан координатор. Если пожелаете ужинать, все на плите. Кнедлики с вишнями, свинина под кислым соусом и салат. Салат в фарфоровой миске с незабудками.
– До повидання, пане, – пискнула Анелька, одарив нас ослепительной улыбкой. – Может быть, принести табак и трубку для пана журналиста?
– Не стоит, милая. Я не хочу курить.
Они удалились, и Монро проводил их задумчивым взглядом.
– Мать и дочь?
– Да. Мои соседки. Их дом ниже по улице.
– Вы, насколько мне известно, одиноки?
– Вы не ошиблись, Жиль. Мать моя рано умерла, отец погиб лет двадцать назад, жениться я так и не собрался… Теперь уж поздно.
Я не делаю тайн из своей биографии – по крайней мере, из ее частицы, принадлежащей Арсену Измайлову. Тайны всегда привлекают внимание.
– Поздно? – Монро наморщил лоб. – Вам пятьдесят один…
– Скоро пятьдесят два, – перебил я.
– Пусть так, Арсен. Но я бы не дал вам больше сорока. Вы в отличной форме!
– Потому, что холост и могу потакать всем своим нездоровым прихотям.
– Да-да, я знаю! Вы ведь, если мне не изменяет память, кончили Беркли и долгое время жили в Штатах? По временам работали, но чаще развлекались – так, как любят развлекаться экстремалыцики… Спуск на плоту по Амазонке, штурм Анкоумы и Чогори
[9]
, охота на акул в Австралии… Затем, уже в России, экспедиции на Памир, Тянь-Шань и Тиричмир, поход к полюсу недоступности, зимовка в тундре – кажется, на Таймыре? Ну, еще разные мелочи… прыжки со стратоплана, спуск в Марианскую впадину, рыцарские игры и поединки с бенгальскими тиграми…
Клянусь Вселенским Духом, он был неплохо осведомлен! Но чего же ждать от координатора СЭБ
[10]
? Они там ребята ушлые!
