А может быть, и то, и другое.
Впрочем, существовал еще и четвертый вариант — Вероника действительно могла полюбить Ричарда. Остап Ильич старался не думать о худшем, но все-таки было много всего такого, что заставляло его невольно насторожиться. Вероника была весьма недурна собой, умна, хорошо образованна. Умела слушать и правильно излагать свои мысли, совершенно не заискивала, даже не старалась понравиться. А это был явный перебор. Ведь она находилась в новой стране, в новой семье. Ей следовало искать союзников, такова человеческая сущность. Проверяя ее, Остап Горовой буквально с первого дня повел себя с ней несколько холодновато. Однако она сумела сделать вид, что ничего особенного не происходит.
Однажды, когда молодые отправились гулять по городу, он прошел в их комнату и тщательнейшим образом осмотрел вещи невестки. На первый взгляд ничего необычного: косметичка лежала на трюмо, здесь же были разложены губная помада и пудреница, черный карандаш для подкрашивания бровей и еще множество всяческих таких вещиц, что могут сбить с толку даже самого искушенного мужчину. Некоторый запрограммированный беспорядок, в котором женщина ориентировалась так же прекрасно, как щука в пруду.
И все-таки Горового что-то настораживало. Во всем этом хаосе наблюдалась некоторая продуманность. Всем своим видом она будто бы хотела показать, что является такой же женщиной, как и все остальные. Но Остап Ильич понимал, что это не так. Пообщавшись с Вероникой всего лишь несколько раз, он успел составить о ней собственное впечатление, убедился, что женщиной она была неординарной. Следовательно, разгадку придется поискать поглубже.
Остап Ильич еще раз тщательно осмотрел комнату, не позабыв заглянуть в самые дальние ее уголки. Прощупал одежду, полагая, что сюрприз может прятаться за подкладкой, даже простучал обувь, но ничего не сумел найти.
И все-таки тайна находилась где-то рядом, Горовой уже не сомневался в этом. И тут взгляд Остапа Ильича упал на пудреницу, симпатичную вещицу из уральского малахита. Повертев ее со всех сторон, он заметил, что между зеркалом и крышкой имеется небольшой зазор, который можно запросто использовать в качестве тайника. Достав перочинный нож, Горовой аккуратно подцепил край зеркала лезвием и не ошибся. Зеркальце легко отошло, и на дне крышки он увидел небольшую фотографию, на которой была запечатлена Вероника, сидящая на коленях у какого-то симпатичного парня.
Горовой невольно поморщился, будто от зубной боли. Было видно, что Веронику и неизвестного молодого человека связывают неподдельные чувства. Лицо девушки было наполнено искренней радостью, а парень, по-хозяйски обняв ее за талию, нежно прижал свою голову к ее груди.
Сначала Остап Ильич немедленно хотел изъять фотографию и показать ее сыну. Но, поразмыслив, решил не делать этого. Не потому, что хотел уберечь Ричарда от каких-то душевных потрясений, а просто опасался, что тот может не понять его шпиономании, а то и вовсе рассмеется над такого рода страхами. Сын был способен понять свободное поведение незамужней девушки. В качестве контраргументов он привел бы собственную беспутную холостяцкую жизнь, где хватало место для разного рода приключений.
Вот только все похождения Ричарда сводились к обычному механическому процессу, напрочь отвергающему даже подобие чувства, а на фотографии просматривалась не только эротическая составляющая. Видно, Вероника действительно была привязана к этому парню по-настоящему, если отважилась, выходя замуж, привезти с собой эту фотографию.
Следовало действовать как-то похитрее.
Вероника старалась избегать своего тестя, но Горовой интуитивно ощущал, что между ними возникло самое настоящее противостояние, прикрытое легкими улыбками и учтивой речью. Девочка была не так проста, как могло показаться на первый взгляд. Хитрая, умная, обольстительная, способная вскружить голову самому стойкому самцу. А для разведки осиная талия и наивное выражение милого личика играют порой гораздо большую роль, чем «жучок», спрятанный за портьерой в кабинете министра. В разведке женщины, подобные ей, необыкновенно быстро делают карьеру, становятся женами резидентов и доживают в почете до глубокой старости. Ведь никому и в голову не придет, что милая бабка, дремлющая у подъезда, не один десяток лет ведет двойную жизнь.
Такие женщины практически неуловимы. Им даже не нужно играть какую-то роль. По своей природе любая из них гениальная актриса, а то, чего им недостает от природы, они получают в школах ФСБ.
Сначала у Горового возникли только туманные неприятные ощущения, сформировавшиеся где-то на уровне подсознания. И только по прошествии месяца они созрели во вполне осознанную картину.
Неделю назад на кресле в гостиной Остап Ильич обнаружил газету на русском языке. Он тут же обратил внимание на крикливый заголовок, где прямо-таки выделялось слово «Султан». Внутри неприятно похолодело. Разумеется, в Лондоне тоже можно купить русскую газету, но не в каждой из них пишут об этом алмазе. И как можно объяснить тот факт, что газета эта попала именно к нему в дом и лежала на диване таким образом, что название можно было бы прочитать даже издалека?
Многолетний опыт приучил Горового не доверять случайностям. В любом, даже самом непонятном на первый взгляд явлении есть четкая закономерность, просто ее нужно уметь увидеть. Даже семья не подозревала о том, что он работает в «МИ-6», и, конечно, никто не знал, что он прекрасно говорит по-русски. А из этого вытекает только одно — его вычислили. Разведка русских могла выяснить, что он интересуется «Султаном».
Горовой невольно нахмурился. Возможно, сейчас в кабинетах ФСБ разрабатывается операция по его аресту. И как только он окажется на русской земле, на него тотчас наденут наручники.
Нет, товарищи, не дождетесь!
Усилием воли Остап Ильич отвернулся от раскрытой газеты. В дальнем углу гостиной, поджав ноги, сидела Вероника и о чем-то разговаривала с Ричардом. Затылком Остап Ильич чувствовал ее внимательный, заинтересованный взгляд. Возможно, она обратила внимание на то, что он приостановился перед креслом, словно читал заголовок статьи, заметила движение его руки, будто он хотел взять газету.
Фу— ты, дьявол, до чего только не додумаешься!
Ничего такого не было. Он вел себя самым естественным образом и газете, лежащей на кресле, уделял внимания не больше, чем какому-либо другому предмету, находящемуся в комнате.
Хорошо, что успел посмотреть, от какого числа была газета. Нужно будет обязательно приобрести ее. Удобно устроившись в кресле за журнальным столиком, он налил себе в высокий бокал красного вина и очень постарался, чтобы пальцы при этом не дрогнули.
Чему он научился в этой жизни, так это изображать беспечность. Сделав небольшой глоток, Остап Ильич слегка прикрыл глаза, давая понять, насколько вино ему приятно. Горовому очень хотелось взглянуть в ту сторону, где лежала газета, еще раз вчитаться в заголовок, но он очень опасался, что пальцы, сжимающие бокал, могут подвести его.
Еще один глоток, такой же неторопливый. Времени прошло достаточно, чтобы позабыть о некотором замешательстве, охватившем его, когда он проходил мимо кресла. Горовой расслабил лицо, стараясь придать ему как можно большую безмятежность, повернулся и в тот же миг натолкнулся на пытливый и острый, будто бы заточенный кинжал, взгляд Вероники. Женщина ничего не упустила. В красивых, умело подведенных глазах промелькнула любезная и одновременно все понимающая улыбка.
