Лидия лежала неподвижно, будто провалившись в вечность.
За то время пока они встречались, Роман успел изучить ее привычки и знал, что эти мгновения не перерастут в долгие минуты, пройдет не так уж много времени, как она очнется и, быть может, потребует от него очередного подвига.
Роман всматривался в ее лицо, подмечая мельчайшие перемены. Вот с него понемногу стала сходить краска, затем ресницы чуток дрогнули, и она открыла глаза, улыбнувшись. Возрождение к жизни произошло.
– Ты меня когда-нибудь раздавишь, – произнесла Лидия. – Ты мне уже и так деформировал всю грудную клетку. Все-таки у женщины главное – грудь, не хочется быть плоской.
Роман Гальченко перевернулся на спину.
– Не преувеличивай. Тебе это не грозит.
– У тебя есть закурить? – спросила она.
Все шло так, как он и предполагал. В любое другое время Лидия просто не переносила запах табака, а сейчас готова была дымить, как паровоз.
– Конечно.
Взяв пачку сигарет, лежащую на тумбочке, он протянул ее Лиде.
– Дыми!
– А сам?
– Успею еще отравиться.
– Ну, если только так.
Глубоко затянувшись, Лида выпустила тонкую серую струйку дыма.
– Как у тебя с мужем?
– А никак, – пожала она плечами. – У него есть какая-то женщина. Молодая. Мне не ровня. Я даже знаю, как ее зовут. В его отношения с ней я не лезу, зато это позволяет мне иметь свои маленькие секреты.
– Ты имеешь в виду меня.
– И тебя тоже. А что это тебя вдруг заинтересовало?
– Да так... Просто подумал…
– А я уж думала, что ты замуж меня зовешь. – Видно, в его лице произошли какие-то перемены, и девушка поспешно добавила: – Не напрягайся. Я пошутила.
В какой-то момент их деловые, рабочие отношения стали плавно перерастать в личные. Роман даже не мог припомнить, когда ему захотелось затащить Лиду в постель, просто однажды после традиционного новогоднего корпоративного ужина они решили продолжить его уже наедине.
В этот день – очень кстати – мужа Лиды не оказалось дома, и она по-хозяйски расправила постель, словно они прожили вместе не один год. Подсказала ему, где находится туалет, и направилась в ванную – принимать душ. Выкурив пару сигарет, Роман размышлял о превратностях судьбы: плохо это или хорошо, но он закрутил очередной служебный роман. Так что когда он раздевался, она лежала поверх одеяла и терпеливо дожидалась его.
Еще через минуту было осквернено супружеское ложе, что Лидию совершенно не смущало.
В этом служебном романе был один приятный момент: с его стороны не было никаких обещаний, никаких признаний; с ее стороны – упреков или обид. Они просто выбирали время, когда бывали свободны и, отключив телефоны, наслаждались сексуальным марафоном.
– А ты уверен, что Ефимцев ни о чем не догадывается? – неожиданно спросила Лидия. – Он весьма неглупый человек и очень осторожный, насколько я его успела узнать.
Вопрос ему не понравился, может, потому, что Роман неоднократно сам думал об этом. Захватить место генерального директора, да так, чтобы никто до поры до времени ничего не заподозрил – весьма сложно. А кроме того, для опасений у него были косвенные причины. В своем загородном доме на одной из полок в рабочем кабинете он оставил новую печать будущего предприятия, но когда вернулся за ней через пару часов, на месте ее не оказалось. Однако на следующий день он обнаружил печать точно на том же самом месте, где и оставил. Очень странно, если учитывать, что до этого ему пришлось перерыть всю комнату, но он так и не нашел ее.
– Тебе не стоит переживать. Если бы какие-то изменения случились, то я бы первый их почувствовал. Не забывай, все-таки я его партнер.
Сигарета была докурена и безжалостно примята о край пепельницы.
– И все-таки я бы советовала тебе быть с ним поосторожнее.
– Скоро все твои опасения останутся позади. Ты же знаешь о том, что пираты захватили дочь Ефимцева?
– Знаю. Это просто какой-то ужас!
– Но молодые тоже хороши, надумали, куда отправиться в свадебное путешествие!
– Согласна с тобой, – сказала Лидия, поднимаясь, – Сомали – не самое удачное место для таких прогулок.
– Мне известно, что с Ефимцевым на связь уже вышли переговорщики. Они хотят получить за дочь и зятя выкуп, Ефимцев лично собирается отправиться в Лондон. Так что все произойдет именно в тот момент, когда он будет отсутствовать.
– А как же Авдеев? Он может помешать твоим планам.
Лидия натянула трусики, застегнула лифчик; от той раскрепощенной девчонки, какой она была всего-то полчаса назад, осталось очень мало.
– У меня имеется договоренность с одной охранной фирмой. Я им хорошо заплачу... Они просто не пустят Авдеева и его людей, вот и все!
Лида подошла к зеркалу и принялась губной помадой подправлять губы, восстанавливая помятую красоту. Женщины умеют преображаться.
– Почему ты предложил мне стать твоим замом? – повернулась Лидия.
Надо полагать, что продолжения не предвидится, а потому пора подниматься.
– Во-первых, ты умная, во-вторых, красивая, мужики это ценят... А в-третьих, я тебе доверяю, и мы обязательно сделаем то, что запланировали.
Гальченко надел брюки.
– А если все-таки не получится?
– Не думаю, что он нас за это убьет. Самое большее, что он сделает, так это разделит наш бизнес. В итоге каждый из нас будет иметь свою долю. В проигрыше я не останусь, собственно, как и он... Так что если не получится, я просто возьму тебя к себе и будем рулить на пару.
– А как же Мартынов? Говорят, он пошел против Ефимцева, и за это тот его убрал.
Роман нахмурился. С Мартыновым действительно произошла какая-то темная история, но о худшем думать не хотелось. Все-таки Ефимцев не тот человек, чтобы подписываться на мокруху.
– Я в курсе всего этого. Не думаю, что здесь замешан Ефимцев. Я читал все эти милицейские отчеты. Фамилия Ефимцева там не фигурирует.
– Но не странно ли, что Мартынов переписывает все свое состояние на Ефимцева, а потом вдруг неожиданно погибает?
– Со стороны это может показаться и странно. Но зачем Ефимцеву убивать Мартынова, если он у него и так все отнял?
– Тоже верно... Но зачем же он отнял у него его долю?
– Считаю, забрал за дело. Кому же понравится, когда твои деньги перекачивают куда-то на сторону? Неправильно себя повел, вот за это и поплатился.
Одевшись, Лида стала выглядеть строгой и недосягаемой. Трудно было поверить, что каких-то пятнадцать минут назад она была раскованной настолько, насколько это возможно между мужчиной и женщиной. Открытое лицо не хранило даже отпечатка греха, такое впечатление, что она поднялась не с кровати, а вышла из процедурного кабинета.
