«Интересно, кто успел его проинформировать, что я ненадолго, но и вправду запал на юную красавицу: Духанский, или Новиков?» — подумал Глеб.
Но эти размышления не отвлекли его от поручения начальника охраны, и Глеб в свою очередь вопросительно посмотрел на Курсакова, а затем повел глазами на Изяслава и Марфу. Курсаков понял немой вопрос, тоже глазами указал ему на Марфу-Маршу, а сам придвинулся поближе к Изяславу. С этой минуты Глеб «прилип» к американо-российской дочке Никандрова и всюду следовал за ней в готовности прикрыть субтильную девицу своей широкой спиной от пули возможного снайпера. Выразив краткие соболезнования осиротевшим родителям, все стали вновь рассаживаться по машинам, чтобы ехать в местную старинную церковь, которую Никандров посчитал достойной стать местом отпевания усопшего сына. Из церкви предполагалось следовать в Москву на Новодевичье кладбище, где и должны были состояться похороны. Юлия, по состоянию здоровья и настоянию психотерапевтов, матери и отца, должна была остаться дома, простившись с братом заочно, потому что тело Никиты в дорогом катафалке охрана должна была доставить из морга прямо в церковь. Марша посочувствовала нездоровью сестренки и заметила, что выглядит больная так, что краше в гроб кладут, чуть ли не предложив ей тем самым поменяться местами с Никитой. И не дав оторопевшей родственнице достойно ответить на такое дерзкое ехидство, новорусская американка проследовала к своей машине, а Глеб, как положено телохранителю, двинулся за ней следом. Распахнув дверь навороченной иномарки перед охраняемым объектом, Панов сам собрался сесть рядом с водителем, но девушка остановила его и указала на место рядом с собой. Глеб на секунду замешкался, хотел было возразить, что место телохранителя на переднем сиденье, но потом передумал: зачем упрямиться и наживать себе недоброжелателей в семействе, откуда деньги дадут. Панов уже садился рядом с любезной красоткой, когда его удержали за руку, на этот раз — Юлия. Она успела подойти к машине и сообщила милой сестрице, что почувствовала себя лучше и хочет вместе с ней поехать в церковь на отпевание. Мать и психотерапевты пытались удержать непослушную пациентку, но та цыкнула на них, и доктора вместе с мадам Мэйсон сочли за лучшее от нее отстать. Отец маневра дочкиного не заметил, потому что уже уехал на своей машине. Глебу оставалось только деликатно помочь Юлии усесться рядом с Маршей поудобнее, а самому занять место рядом с шофером. Судя по тому, что следом за Марфиной машиной сразу двинулся «БМВ» с двумя телохранителями, Новиков позаботился об охране не только для старших детей шефа.
В церкви священник отпевал усопшего, читая заупокойные молитвы, а все прибывшие на прощание с покойным столпились полукругом на пристойном расстоянии от гроба со скорбными лицами. В центре полукруга стоял Никандров, справа от него склонила голову Нелли, держа под руку бледную Юлию. С другой стороны ее поддерживала родная мать. Слева, ближе к сердцу отца, пристроилась Марфа. Рядом с ней, недовольно косясь на сводную сестру, стоял Изяслав. Для матери убиенного Никиты принесли стул — она одна слушала молитву священника сидя. Второй стул хотели было принести для Юлии, но болезненная девушка только отрицательно мотнула головой, а уговаривать ее ни мать, ни отец, ни психотерапевты не могли, чтобы не нарушить атмосферу траурной церемонии. Глебу не удалось пробраться через скорбную толпу друзей и родственников ближе к Марфе: не расталкивать же ВИП-джентльменов и дам, пропустивших никандровскую дочку к отцу, но разом сомкнувших свои ряды за ее спиной. Причем каждый из ВИПов, явно не нарушая приличий и торжественности момента, сам пытался протиснуться поближе к Никандрову. Зато сзади Панову было удобнее, по примеру Курсакова, разглядывать присутствующих. Глеб понимал, что опытный криминалист Курсаков, съевший собаку на расследовании самых запутанных преступлений, не из праздного любопытства буравит взглядом родственников и обслугу Никандрова. Видимо, он был согласен с предположением осиротевшего сразу на двоих детей отца, что ноги, по крайней мере, одного из преступлений — похищения Дэна — растут из окружения олигарха. Панов тоже постарался использовать трагическую причину общего сбора всех и вся для наблюдений, полезных для следствия. Свои наблюдения он сравнивал со сведениями, ранее почерпнутыми из разных источников, главным образом из рассказов Новикова, и старался составить для себя объективную картину взаимоотношений внутри никандровского семейного клана.
Взять хотя бы саму хозяйку поместья Нелли Григорьевну. Полковник Медведев, напутствуя Глеба, описал ее как истеричную женщину, спорить с которой побаивался или, по крайней мере, избегал даже ее супруг. Откуда Медведев мог получить такие сведения? Только от самого Никандрова. Лично Нелли он знать не мог: когда он близко общался с ее мужем, Нелли и замужем-то за ним не была, о ней вообще тогда не было ни слуху ни духу, а Никандров состоял в счастливом браке номер один. Новиков же дал Нелли самую противоречивую характеристику, сначала описывая ее как требовательную и капризную женщину, от расположения которой в доме зависели все и вся. На то же самое намекал и «космический» страж ворот Сергей Кузьмич. И первая встреча с ней утвердила Глеба в том же мнении. Потом вдруг выясняется, что Нелли — чуть ли не семейный голубь мира и берегиня мужа от всяческих скандалов. Она сходит с ума после похищения сына и в истерике требует от мужа не связываться с полицией, а заплатить похитителям деньги. А потом Глеб видит собственными глазами, как якобы безутешная мать спокойно отправляется в фитнес-клуб, забрав, кстати, с собой охранников Никиты, что оставило пасынка, да и падчерицу тоже беззащитными перед покушавшимися на них киллерами. И какие у нее взаимоотношения с пасынками и падчерицами? Дети от других браков ее ненавидят, но взаимна ли эта ненависть? Да, Изяслав и Марфа с радостью и теплотой приветствовали отца, а с мачехой едва поздоровались. Но вот сейчас Нелли вместе с матерью Юлии поддерживала заболевшую падчерицу под руки. А Юлечка — ничего, не возражает против мачехиной заботы. А ведь она девица с гонором — если бы плохо относилась к Нелли, продемонстрировать это вряд ли бы постеснялась. Ну, а саму Юлю Новиков прямо подозревает и в похищении Дэна, и в убийстве Никиты…
Теперь Изяслав и Марфа-Марша. Они и друг друга, и Юлию, и Нелли не переваривают. Наверное, и Никиту недолюбливали. А уж то, что они все вместе ненавидели Дэна, в этом нет никакого сомнения. Мог кто-нибудь из них быть заказчиком похищения Дэна и убийства Никиты? С одной стороны, слишком молоды, исключая Изяслава, с другой — теперь полно молодых да ранних.
Родительницы этих милых деток… Мама Марши, «гламурная бомжиха», никаким бизнесом не занимается, предпочитает жить на самых модных и дорогих курортах. Несерьезная дамочка, но денег, чтобы нанять киллера, у нее достаточно. Теперь мама Юлии. Рассказы Новикова о красоте нынешней миссис Мэйсон и, не исключено, будущей миссис Хантер оказались правдивыми. Она старше Нелли, но не уступает ей в обольстительной внешности, а в аристократическом шарме даже превосходит. Это помогает ей в некоторой степени скрывать другую черту своего характера, не слишком обольстительную для окружающих — стервозность. Но она все-таки просвечивает сквозь ее шарм, хотя и не явно. Зато перед своей дочкой стервозная мамочка заискивает и, пожалуй, даже ее побаивается, сразу соглашаясь с капризами больной. Глеб видел, как миссис Мэйсон, словно наседка, суетилась вокруг Юлии при их встрече у особняка, разве что не кудахтала, и только качала головой в ответ на ее пожелания, требования и претензии, которые дочурочка начала ей предъявлять, не успев даже утереть слезинки радости от свидания с блудной мамашей. Насколько Глебу удалось тогда расслышать, Юлия спешила вытрясти из родительницы как можно больше денег на свои гринписовские прожекты. «Всю жизнь гоняется за миллионерами, а дочерью заняться некогда, — осудил в душе Глеб гламурную красавицу, — сбагрила отцу, а теперь откупается баловством и подачками. Но заказывать похищение Дэна миссис Мэйсон было некогда: очередной миллиардер маячил на подходе. А к убийству Никиты, когда чуть не пострадала Юлия, она непричастна наверняка. И денег у нее куры не клюют, зачем ей ввязываться в уголовщину? Теперь не известная мне мама Изяслава. Развелась с Никандровым, когда до миллиардов тому было далеко, значит, получить солидные отступные не смогла. Своих денег мало или совсем нет, нового богатого мужа не приобрела — обида, зависть, ревность к более удачливым соперницам, особенно к Нелли, — все в одном флаконе. Изяслава Никандров назначил генеральным директором одной из своих фирм; он может поделиться с мамой своими доходами. Но на этом все. Заинтересована ли она в том, чтобы ее сын получил часть наследства Никандрова как можно быстрее? Конечно! Как и другие, только гораздо больше других. Остальные могут и подождать, над ними не каплет. И на будущее — потихоньку убирать конкурентов на наследство. Чем меньше претендентов на никандровский пирог, тем больший ломоть достанется оставшимся в живых наследникам».
