— Что это вы боитесь сесть со мною рядом, или чует кошка, чье мясо съела?
От неожиданности Глеб даже не нашел, что ответить, лишь пролепетал что-то маловразумительное в том духе, что кошек, как и собак, он обожает и не стал бы преследовать мурку за ее хороший аппетит. А усевшись рядом с Юлией, покосился на нее с некоторой опаской: благодарная растроганность Маршиным вкладом у девушки уже прошла, и по тону чувствовалось, что настроена она агрессивно.
— Так, значит, вам нравятся только рыжие девушки? — с места в карьер продолжила Юлия свои обличения. — Может, вы маньяк?
— Почему маньяк?! — обалдел Панов.
— Потому что только маньяку могла понравиться эта рыжая дурища Марфа. Разве вы не знаете, что в старину рыжих женщин считали колдуньями? И Марфа была бы настоящей колдуньей, только ей не хватает для этого ума, — Юлия помолчала и добавила как бы в порыве объективности: — Хотя, конечно, она настоящая колдунья, только колдунья глупая.
— Мисс Марша — колдунья? — продолжал обалдевать Глеб.
— Да. А чему вы удивляетесь? Многие женщины, даже и не рыжие, — колдуньи. Вспомните: «Ты заболеешь — я приду, боль разведу руками…» — приятным нежным голоском пропела Юлия. — Как видите, большинство женщин — добрые колдуньи, а Марфа — колдунья злая, еще счастье, что глупая.
— Глупая? — только и смог повторить Глеб.
— Конечно. Марфа обучалась магии вуду на Гаити, даже получила диплом колдуньи высшей категории. А толку? Она как-то раз дразнила Усладу, и Услада слегка цапнула ее за палец. Марфа обозлилась и пожелала Усладе зла. Вскоре бедная собачка заболела чумкой. Но самый главный профессор из ветеринарной академии ее быстро вылечил. Так что Марфа и колдовать-то как следует не умеет. Вот у меня есть подруга, так та прямо всех предупреждает: «Кто мне сделает зло, того обязательно постигнет несчастье». И правда, она симпатизировала одному молодому человеку, а тот пренебрег ее чувствами, стал ухаживать за другой девушкой, и что же? Вскоре он попал под машину и теперь ходит на костылях.
— Мне ничего такого не грозит, будь мисс Марша даже не глупой, а очень умной колдуньей, — наконец-то Глеб пришел в себя и смог реагировать на услышанное адекватно. — Здесь вообще не может быть и речи о каких-то симпатиях и антипатиях. Просто в связи с чрезвычайными обстоятельствами начальник охраны попросил меня и следователя Курсакова принять на время похорон под личную охрану господина Изяслава и мисс Маршу. Курсаков выбрал Изяслава, а мне пришлось охранять Маршу.
— Кто бы сомневался, — язвительно прокомментировала Юлия распределение охраняемых объектов.
«Такая молодая и уже такая ехидная», — подумал Глеб и, не найдясь, что ответить, лишь молча пожал плечами. Но так легко отделаться от Юлии ему не удалось.
— Вы, наверное, не пропускали мимо ни одной юбки, поэтому жена с вами и развелась? — снова огорошила его ядовитая собеседница.
— А вы откуда знаете, что я был женат? — удивился такой осведомленности Глеб.
— Иногда достаточно на человека взглянуть, и он со всей своей подноготной как на ладони, — испепелила его взглядом Юлия.
«Понятно, — догадался Панов, — спросила у отца, а тому меня отрекомендовал Медведев. Или через Оксану — сама-то она с Новиковым не разговаривает — затребовала у начальника охраны мои биографические данные».
— У мисс Марши большие способности к колдовству, а у некоторых — такие же к ясновидению, — ответил Глеб ехидством на ехидство.
— По-вашему, я сказала глупость? Или неправду?
«До чего же настырная, так и норовит припереть тебя к стенке… Правдолюбица!» Глеб протестующе поднял ладони:
— Ну что вы, как такое можно даже подумать?! Конечно же, все, что вы говорите, правда, и ничего, кроме правды. Только семейные катастрофы чаще случаются не из-за чужих юбок или посторонних брюк. Корни конфликта обычно лежат глубже и распространяются шире… Из таких-то ветвистых корней и возрос тот волшебный сад, где мне посчастливилось увидеть прекрасный цветок — розу или лилию…
— Рыжих роз, а тем более рыжих лилий не бывает!
— Нет-нет, очаровавший меня чудесный цветок сиял сразу несколькими цветами радуги, и покорила мое сердце не только колдовская красота прекрасной лилии, но и ее душевная доброта, сострадание к печальной участи братьев наших меньших. Извините, если моя речь звучит излишне цветисто, но за этой цветистостью кроется сермяжная правда волшебного сада! — и Глеб прижал ладони к сердцу.
— Если вы поете дифирамбы Марфе, то учтите: деньги на приют для бездомных собачек она дала мне не из сострадания к бедным животным, а только чтобы поскорее от меня отвязаться. А собачек и кошек она совсем не любит.
— Хотя мисс Марша очень достойная девушка и, я уверен, положительно относится к животным, речь идет вовсе не о ней.
Юлия бросила на собеседника быстрый испытующий взгляд и, поколебавшись секунду, верить или не верить такому изысканному объяснению в любви, все же подтвердила аксиому, что женщины любят ушами, то есть уши у них устроены так, что на них очень удобно вешать лапшу. Но даже с лапшой на ушах Юлия в первую очередь стала отстаивать свою «трехцветную самобытность».
— Если я правильно поняла, вы говорили обо мне и даже высмеяли мою тогдашнюю прическу. В таком случае вы, как и мой папа, ничего не смыслите в молодежной моде!
— Конечно, я говорил о вас, о ком же еще?! — уверил недоверчивую красавицу Глеб. — Но вашу оригинальную прическу я не высмеивал, а любовался ею с ностальгией. В ваши годы мне тоже хотелось соорудить на своей голове нечто подобное, красивое, но в то же время самобытное и оригинальное. Но в армии такие прически не приветствуются, а с тех пор я и не снимал формы, сначала армейской, а потом полицейской, и в прямом смысле, и фигурально выражаясь. Вот я и позавидовал по-хорошему вашей свободе и раскованности. Ведь если я завью и раскрашу свои волосы в разноцветные макароны, не видать мне майорских погон как своих ушей. Кстати, мне очень понравились высокохудожественные изображения тех хищников, которые были на ваших предплечьях. Наверное, очень жалко было их смывать?
— Что делать! — с сожалением вздохнула Юлия. — Как я уже говорила, папа не любит молодежную моду. А я не хочу скандалов. Но как только папа уедет, Лидия опять нарисует мне имитацию тату. Я потому и терплю ее дерзости, что Лидия — замечательный стилист.
При слове «стилист» Глеба передернуло. Юлия не заметила его реакции и продолжала:
— Я предложила бы и Марфе сделать себе такие же прекрасные лжетату, но они не соответствуют ее имиджу, да и боюсь, что ей подошло бы только изображение рыжей лисицы, потому что Марфа очень хитрая. Хотя ни хитрость, ни колдовство не помогают ей стать успешной бизнесвумен. Папа в прошлом году порадовал нас подарками: Марфе подарил модный бутик, а мне достался обычный пошлый магазин одежды, который если чем и славился, так только своими размерами и престижным местоположением, и по сути влачил жалкое существование. Я превратила его в модерновый салон молодежной моды, пользующийся офигенной популярностью в продвинутой столичной тусовке. У меня этот бизнес стал гораздо успешней и приносит куда больше дохода, чем Маршин бутик высокой моды, потому что она на этой высокой моде и зациклилась. От нее только и слышишь, что «Гуччи», «Труссарди» да «Дольче и Габбана». Но это все интересно для пожилых людей, а новому поколению нужны совсем другие модели одежды и аксессуары…
