— Что это, за-аачем? Что случилось? — спросила она прерывающимся голосом, указывая дрожащим пальцем на оружие.
Глеб испугался, что сейчас ей опять станет плохо и она впадет в полуобморочное состояние, как это уже не раз случалось на его глазах.
— Нет-нет, ничего не случилось, все в порядке, — поспешил он успокоить девушку. — Просто я хотел вам показать, как выглядит именное оружие. Видите, на рукоятке серебряная табличка. Значит, пистолет не табельный, а подаренный мне лично, и я могу его носить в любое время.
Юлия успокоилась, и ее голос вновь зазвучал въедливо:
— Дайте-ка мне этот именной револьвер, я хочу рассмотреть его поближе.
— Извините, но я никому не могу передавать оружие, таково правило, — твердо возразил Панов.
Тогда Юлия двумя пальчиками взяла его за рукав куртки и вместе с пистолетом повлекла Глебову руку поближе к глазам, а пальчиком другой руки слегка сдвинула пальцы Глеба с рукоятки пистолета, чтобы разглядеть надпись на табличке. Глеб не мог не подчиниться этой девичьей настойчивости и покорно поднимал руку и передвигал пальцы на рукоятке пистолета.
— «За проявленную храбрость и мужество награждается…» — прочитала Юлия надпись на табличке и, отпустив рукав куртки Панова, насмешливо успокоила награжденного: — Вы напрасно лишний раз захотели передо мной похвастаться. Я и так не сомневалась в вашей отваге. Вы так храбро готовились привести в машину бедную собачку! А уж с каким мужеством вы оказывали внимание рыжей колдунье Марфе, словами не передать!
«Нет, — вздохнул про себя Глеб, — если это и ревность, то до чего же вредная!»
Впрочем, колкости Юлии Глеб слушал вполуха. Его не оставляла мысль, что любопытствующий молодой человек может быть киллером и иметь сообщников. Тогда, если он разглядел в «тойоте» Юлию и охотится именно за ней, его сообщники, возможно, устроили засаду и попытаются расстрелять их машину где-то на пути в никандровское поместье. Глеб в душе ругал последними словами и Тимура, оторвавшегося от охраны, и себя за то, что не настоял, чтобы они подождали джип собаконенавистника на месте ДТП. В конце концов, охранники могли и пешком дойти до их машины, а в присутствии секьюрити, вооруженных автоматическим оружием, киллеры вряд ли бы осмелились напасть. Но теперь, не тратя времени на напрасные сожаления, следовало как можно скорее укрыться за спасительной стеной поместья. А до той поры Глеб пребывал в полной готовности первым открыть огонь при малейшей угрозе со стороны соседних машин или с обочины дороги. Поэтому он, сжимая пистолет в правой руке, вертел головой во все стороны, примериваясь, как в ту самую резервную секунду половчее схватить Юлию левой рукой за шиворот и швырнуть между сиденьями, одновременно стреляя в готовящегося к стрельбе киллера. Юлия в это время высмеивала некоего представителя мужского пола, имеющего привычку по-павлиньи распускать хвост перед девушками; в этой своей манере задаваться анонимный павлин имеет много общего с рыжей лисицей Марфой, которая тоже постоянно задирает нос. Уж не по причине ли того, что рыбак рыбака видит издалека, павлин и лисица стали так тесно общаться? Марфа хвастается, что освоила колдовскую магию вуду и на кого хочешь может навести сильную порчу. Но с наведенной на Усладу чумкой профессору-ветеринару удалось справиться в два счета, а у Юлии от Марфиного колдовства имеется защитный талисман, купленный у сильного белого мага Митрофана, которому любое вуду-колдовство пофиг. Небольшие обереги также вшиты в ошейники Русланы и Брута. К сожалению, таким оберегом не была защищена Клеопатра, поэтому с ней и случилось несчастье. А самый надежный талисман, конечно же, теперь защищает Усладу, ведь злопамятная Марфа все еще жаждет отомстить ей за укус. Небольшой амулет Юлия могла бы подарить и некоему павлину, несмотря на то что он невежливо ведет себя с девушкой и, вместо того чтобы внимательно ее слушать и признавать свои ошибки, крутит головой и таращится по сторонам. Наверное, надеется увидеть Марфу, преследующую своего любезного поклонника верхом на метле?
Глеб, продолжая по необходимости вертеть головой, возразил, что здесь нет и никогда не было никакого Марфиного поклонника, а если Юлия намекает на него, то глубоко ошибается: мисс Марша не в его вкусе и как женщина вовсе ему не нравится. Хотя как человека он ее, конечно, уважает и не совсем уверен, что она имеет отношение к колдовству.
— Имеет, имеет, и самое прямое, поэтому вам тем более необходим оберег. И не только от порчи, но и от приворота. Марфа, заводя шашни с симпатичными ей молодыми людьми, всегда использует приворотные заговоры. Как же иначе она может добиться от них взаимности? И слабенький амулет вам не поможет, нужен оберег посильнее, такой как у Услады. Пожалуй, я выну амулет из ее ошейника и передам его вам, а Усладе куплю новый, еще сильнее прежнего.
— Большое спасибо, но я не могу допустить, чтобы Услада из-за меня хотя бы на время осталась беззащитной. Уверен, что и вы чувствуете себя в ответе в первую очередь за ту, которую приручили. И у меня те же принципы: сам погибай, а братьев и сестер наших меньших — выручай!
Хотя Глеб уже не раз демонстрировал Юлии свою приверженность к зоофанатизму, в душе девушки опять пробудилось подозрение, не дурачит ли ее этот чересчур рьяный единомышленник, и она подозрительно взглянула в лицо Панову. Но «лицом к лицу лица не увидать», тем более что хитроумный влюбленный постарался придать своей физиономии такое же одухотворенно-обалделое выражение, какое он видел в телешоу у студента-медика, из гуманных соображений отказавшегося препарировать лягушек. Поэтому Глеб выдержал зрительную проверку на «блохастость», то есть на искренность любви к блохастым братьям нашим меньшим. Он не отводил стыдливо глаза и больше не вертел головой, потому что в этом уже не было никакой необходимости: «тойота» въезжала в защищенные пятиметровой стеной пределы никандровского поместья. И «космический» страж ворот Воробьев, заступивший на ночное дежурство, взял под козырек, приветствуя хозяйскую дочку. Юлия, занятая тестированием собеседника, космическое приветствие проигнорировала, и Глеб, обрадованный, что может теперь глядеть да глядеть в бездонные озера Юлиных глаз, не озираясь поминутно опасливо по сторонам, тоже на него не ответил. На Юлию открытый взгляд Панова и просветленное зоогуманизмом выражение его лица произвели должное впечатление, она первая опустила глаза и прошептала как бы про себя:
— Да, правда… Мне об этом говорили…
И Глеб понял, что Новиков действительно оказал ему большую дружескую услугу, устами Оксаны наделив своего боевого товарища самым привлекательным в глазах Юлии имиджем беззаветного «рыцаря собачьего образа». Если у Юлии в отношении собаколюбивости Глеба до этого момента и оставались какие-то сомнения, то теперь эти сомнения окончательно развеялись. Но Глеба мучила еще одна забота. Он до сих пор держал в руке свое наградное оружие, а Юлия, хотя не ехидничала больше вслух насчет мужского павлиньего хвоста, но иногда поглядывала на пистолет с легкой усмешкой. Панова вовсе не обуревало желание подольше хвастаться украшавшей рукоятку серебряной табличкой с надписью «За храбрость и мужество». Просто прятать пистолет в кобуру с патроном, досланным в патронник, было опасно, а разряжать оружие на глазах у Юлии он не решался. Вдруг девушка хоть немного разбирается в оружии и задним числом поймет, что пистолет изготавливают для немедленной стрельбы не ради хвастовства… «Опять побледнеет да брякнется в обморок», — подумал Глеб и предпочел еще некоторое время оставаться мишенью Юлиной иронии, пока не улучит удобный момент.
