Обе мои гостьи сидели с одинаковым обиженным выражением на абсолютно разных лицах и смотрели каждая в свою стену. Я Алексея не перебивала, а он продолжал:
— Я же говорю, мы рядом живем, а сюда я ее вожу на процедуру — она тут дышит чем-то и пятки ей трут. За такие деньги, скажу честно, могла бы и сама себе все ноги растереть, но не мое дело. Это дело приятеля моего саратовского. В Саратове пятки тереть еще в пять раз дороже, говорит. А она привыкла. Он платит, а мне только развлечение. Я, пока ее трут, на берегу супчик ем и музыку вот слушаю, — он протянул мне маленькие наушники с длинным проводом, тянущимся к сумке у него на поясе. — Послушайте — Гималайская опера!
Я осторожно взяла их и приложила к ушам.
— Не слушай! — капризным тоном обратилась ко мне Маша. — Ребенка выкинешь!
Уж такими-то советами я точно пренебрегаю. Алексей с блаженным выражением на лице нажал на кнопку, и… я поняла, что Машино предупреждение, как ни удивительно, было разумным и гуманным. Дикая какофония звуков ворвалась в мой мозг. Помимо хриплого стона какой-то явно треснувшей во многих местах трубы, кто-то терзал натянутую жилу и бил в несколько барабанов сразу. Жуткий визгливый голос перекрывал временами стоны музыкальных инструментов. Какого пола исполнитель, я понять не могла. Но единственное, что пришло мне по его поводу в голову, это то, что трусов эта звезда вокала не носил никогда!
Я освободилась от наушников и протянула их владельцу:
— Спасибо большое! Это очень интересно, но я возьму это у вас в другой раз и специально выделю время, чтобы полностью сосредоточиться на этом… гм… произведении.
Космонавт сиял.
— Вы слышали тот фрагмент оперы, где вселенская мудрость высвобождается из царства хаоса!
— Это впечатлило! — не соврала я.
— Я хочу вас пригласить сегодня на ужин! У нас праздник!
— Какой?
— День рождения друга нашего приятеля.
— А я здесь при чем? Это даже неудобно — приходить к незнакомому человеку на день рождения.
— Это очень удобно! Мы здесь всегда так делаем! Приходите, пожалуйста! Мы вам многое здесь объясним, что тут и как. Жизни тайской местной научим. Вы же тут надолго!
А и впрямь, подумала я, пойду! Ничем я особенно не занята. Посмотрю на местную богему.
— Хорошо! Ваш друг любит хорошее виски? Я привезла на всякий случай несколько бутылок «Бомо». Ему бутылка семнадцатилетнего «Бомо» в качестве подарка пойдет?
— То, что надо! Лучше б чего подешевле, конечно. Ему, наверное, все равно, чем блевать. Так что это лучше, чем надо!
— Хорошо. Спасибо. Рассказывайте, куда идти.
Вечером я, прихватив бутылку, направилась в бунгало к Космонавту. Там к восьми часам вечера собралась весьма забавная компания. Плюс к уже виденным мной персонажам появились еще одна девица и смурной немец. Это и был владелец тех самых бунгало, расположенных на стометровом участке пляжа. В одном из них он жил, одно сдавал каким-то своим соплеменникам — сорокалетней чинной семейной паре с тремя белобрысыми детишками, — а в третьем проживала молодая российская актриса, которую я видела в паре паршивеньких спектаклей и в одном каком-то новорусском боевике. Но сама она играла неплохо, кроме того, весьма профессионально пела и аккомпанировала себе на гитаре. Звали девушку Женей, и, как выяснилось, она уже полгода жила на Кануе, куда приехала по приглашению самого Космонавта.
Алексей на каком-то этапе своей кануйской жизни пришел к выводу, что для продолжения изысканий в эзотерическом искусстве ему необходимо участие профессионалов в области музицирования и звукозаписи. Он вспомнил, что у него есть друг — Виктор, муж этой самой Жени. Виктор пел, играл на куче инструментов, руководил собственным весьма известным ансамблем и звукозаписывающей студией. Космонавт хотел, чтобы Виктор порекомендовал ему человека, который помог бы разобраться со всей привезенной на Кануй аппаратурой, и еще кого-нибудь, промышляющего композиторством и аранжировкой. Эти двое должны были поселиться в бунгало, только что купленном Космонавтом у немца, и творить «нетленку» под чутким руководством Алексея. Однако, когда Космонавт позвонил другу в Москву, того дома не оказалось. Трубку взяла Женя и весело сообщила, что они только что развелись и Виктор уехал куда-то со своей новой избранницей, а она, Женя, сидит дома без всякого дела в ожидании новых театральных постановок и предложений от телевизионщиков. Узнав, зачем Алексей звонит бывшему мужу, она заявила Космонавту, что владеет всеми необходимыми творческими и техническими навыками и может на пару месяцев приехать к нему, если он обеспечит ее проживанием и билетами. Наивный Космонавт радостно согласился и через три дня, полный надежд, встречал Женю в аэропорту. Девушка уже в самолете изрядно накачалась спиртным. Поэтому, когда по приезде домой Алексей предложил ей немедленно приступить к разборке ящиков с аппаратурой и изучению содержимого, нежное создание матерно высказалось в том духе, что Космонавт «тут уже совсем охренел на свежем воздухе» и что все переносится на завтра. Утром Космонавт с ужасом обнаружил Женю топлесс, возвращающуюся из соседнего бунгало с большим пакетиком сушеной травы в руках.
— Что это еще такое?! — воскликнул Алексей. — Брось эту гадость! Быстро завтракать, и приступаем к работе.
— Леша! Я же сказала еще вчера, ты — ох…! Сегодня, Космонавт, мы лети-и-им к звездам, блин! В астра-а-ал! Ра-а-бо-о-та — завтра!
И пошло-поехало! Каждое утро Женя купалась голая в океане. Потом надевала трусы и шла к немцу курить дурь. Днем она отсыпалась. Вечером немец приходил в бунгало к Космонавту, и они выпивали то, что немец приносил, а потом Женя немца выпроваживала. Про работу Алексей уже и не заикался. Сложившаяся ситуация не нравилась никому, кроме Жени. Немец наивно предполагал, что Космонавт с Женей живет, извиняюсь за грубое выражение, половой жизнью, а Леша считал, что если она так нравится немцу, то пусть он ее забирает к себе и делает с ней там что хочет. Жене все было по фигу. Однако переезжать к немцу она не хотела, так как не желала становиться, как она выразилась, «объектом его разнузданных страстей». В итоге все решилось как нельзя лучше для всех, кроме немца. Космонавт ненадолго, пока ему не прислали Машу, остался в гордом одиночестве, Женя получила в свое распоряжение отдельное бунгало, немец же допускался исключительно для совместного «обубыривания» травой и периодического пьянства у Космонавта. Его попытки заслужить любовь юной актрисы были пока совершенно безуспешными. И в будущем, похоже, он шансов не имел. Эту ситуацию и ее предысторию я восстановила из рассказов самих ее участников, но это было уже позднее.
Женя была в тот вечер в более или менее вменяемом состоянии. Она являлась всеобщим центром внимания, исполняя под гитару романсы, а заодно и кое-что из старого репертуара моего папы. Она, конечно, не понимала, что будит во мне странные ассоциации из моего теперь уже совсем нереального прошлого. Ничего не понимающий по-русски немец млел и смотрел на тетю с обожанием и тоской.
