Китаянка в ответ вякнула что-то невнятное и отвернулась. Али-Хассан пожал плечами:
— Ну что ж, если вы так хотите, повторяю в последний раз по-китайски. На мандарине, — уточнил он и повторил свою спокойную до полной монотонности речь на родном для Василисы языке.
«Способнейший человек — этот Али-Хассан Култыгов!» — подумала я.
Василиса
и не только
Василиса действительно сама ушла из кирпичного дома. Ни разу она не взглянула мне в глаза и даже не посмотрела в мою сторону. Она не притворялась, что вовсе не знает русского языка, а просто сказала, что не желает на нем говорить. Василиса потеряла все, что могла потерять, и сама понимала, что должна быть наказана. Она надеялась, что подлая по отношению ко всем прочим Маша Тупицына по достоинству оценит ее готовность помогать ей во всем, включая не только бытовую подлость, но и откровенный криминал. Так часто ошибаются даже многоопытные и очень хитрые люди. Находясь рядом с подлецом и предателем, его приятель, жена, любовница считают почему-то, что сами никогда от него не пострадают. Это ошибка! Всегда ошибка!
Вначале Василиса потеряла доктора Чена, задержанного в Бангкоке из-за проблем с паспортом. Затем она вместе с Машей и младенцем оказалась в доме Машиной матери. Главное, что я узнала от нее, — то, что мой мальчик никак не пострадал от тяжелой дороги. Он спал и ел, пока они добирались от Кануя до Бангкока, и ни разу не заплакал в самолете, десять часов летевшем до Москвы. Из Москвы до Ртищева они ехали на скором поезде втроем в четырехместном купе. Измучились все, кроме Маленького Тао. Слава богу, Маша действительно оказалась дойной коровой, и недостатка в молоке у ребенка не было. Эта информация чуть успокоила меня, но не укротила кипящую внутри ярость. Мне пришлось сдерживаться изо всех сил, чтобы не броситься на китаянку и не порвать ее в клочья.
Маша не рискнула сразу поехать к своему Виктору, побоялась, что не сможет объяснить, почему так быстро сорвалась после родов в Россию. Требовалась хотя бы неделя, чтобы прийти в себя. Без телефонных переговоров можно было легко обойтись, тем более что Виктор не особенно-то любил говорить с любовницей ни с работы, ни уж тем более из дома. Маша собиралась соврать ему, что специально приехала через неделю после родов, чтобы как можно скорее сделать этот долгожданный сюрприз.
Поселились они все в двухкомнатной квартире Машиных родителей. Квартира находилась на пятом этаже ветхой хрущевки, построенной между вокзалом и военным городком. Машина мать всю жизнь работала продавщицей мясного отдела, а отец служил прапорщиком в учебном авиационном полку и промышлял воровством запасных частей к самолетам. Вырученные за ворованное имущество деньги он подчистую пропивал. Машина сестра Лида жила в областной столице Саратове.
Когда-то именно Лида жила с Виктором Бухарцевым, но потом ушла от него к какому-то начальнику из Управления по борьбе с экономическими преступлениями. «Борец» с экономической преступностью был гораздо богаче бизнесмена-зерновика. Не иначе как на скромную милицейскую зарплату он купил Лиде шикарную квартиру на саратовском «Арбате» — улице Кирова и сделал евроремонт. При этом убэповец больше самой смерти боялся встречи Лиды с собственной женой, и поэтому квартира эта почти всегда пустовала — Лида жила на Ривьере, куда раз в месяц-другой «борец» прилетал, чтобы получить порцию ласки в обмен на немалую порцию денег, оторванных от семьи.
Брошенный Бухарцев получил от бывшей любовницы компенсацию в виде ее более юной, но туповатой сестры. Впрочем, интеллектуальные способности новой подруги его не особо волновали. Куда важнее были совсем юный возраст, кукольная мордашка и роскошное упругое вымя подруги.
Эту трогательную «семейную историю» Василиса узнала еще на Кануе. Все то время, что не было занято сериалами, Маша молола языком. Знала Василиса и про «приключение» с негритенком, а потому была готова к тому, что в итоге и произошло. Именно ей пришел в голову план сделать со мной и Маленькой Линей то, что они впоследствии исполнили, воспользовавшись случайной встречей с доктором Ченом. Али-Хассан даже переспросил ее на родном китайском языке, на что они рассчитывали, когда планировали свое преступление — неужели на то, что я сдамся и смирюсь с обстоятельствами? Неужто у женщины, приехавшей рожать в Таиланд, снимающей дом на Кануе, не достанет сил и средств, чтобы оказать сопротивление и отобрать и вернуть своего ребенка? На этот вопрос Василиса так и не смогла ничего ответить. Воистину, прав был великий Дейл Карнеги, когда призывал нас не пытаться искать логику там, куда мы ее не клали!
Жизнь в доме Тупицыных с первого момента была ужасной. Маша с ребенком заняла ту единственную комнату в доме, которую условно можно было назвать спальней. Родители спали в завешанной пыльными коврами гостиной, а Василису выгнали ночевать на раскладушку в коридор. Каждую ночь на нее валился с проклятиями пьяный Александр Харитонович, а Фарида Маратовна, Машина мать, просто ненавидела китаянку уже только за один разрез ее глаз. В России у Маши не было надобности в помощнице, и она просто не видела ее в упор, даже не задумываясь о том, что китаянка знает всю историю их преступления и они, по сути, подельницы. Даже если Маша и осознавала, что Василиса теоретически может ее сдать, то была все же уверена, что узкоглазой иностранке никто не поверит. Она даже не позаботилась о том, чтобы выпроводить ту из России, дав ей минимальных денег на дорогу. Уже на третью ночь Василису без копейки выгнали из дома. Китаянка попробовала заночевать на ртищевском железнодорожном вокзале, где и была задержана милицейским патрулем.
Али-Хассан, получивший указания от Большого Тао, еще до встречи со мной направил своих подчиненных по адресу, полученному нами от вице-консула Назарченкова. Однако в квартире Тупицыных был обнаружен только один в дрезину пьяный глава семейства. Он понятия не имел, куда делись жена, дочь и младенец. Сотрудник господина Култыгова связался с местными властями, прочесал весь город и в итоге нашел в КПЗ Василису. Китаянку незамедлительно этапировали в Москву, в тот самый кирпичный дом, где мы и встретились.
Увы, Василиса практически ничего не знала о дальнейшей судьбе моего мальчика и его главной похитительницы. Единственная польза от нее заключалась в том, что она сообщила особую примету моего ребенка: на лобике прямо над переносицей у Маленького Тао есть маленькое родимое пятнышко правильной круглой формы. Делать с Василисой было больше нечего. Мне страшно хотелось придушить эту тварь, но вместо этого я дала ей семьсот долларов, чтобы она поскорее покинула Россию.
— В следующий раз, — сказала я, протягивая ей деньги, — если увижу тебя — убью!
Схватив доллары, Василиса повалилась на колени и попыталась схватить мою руку, чтобы облобызать ее. Но я вырвала руку и оттолкнула китаянку. Видимо, по всем Василисиным представлениям, она не должна была выжить уже при этой встрече со мной. Кстати, я тоже так думала!..
Впервые за то время, что я увидела Большого Тао возле своей кровати в клинике, на меня навалился страх. Я не знала, почему исчезла из своего дома Маша, и снова не имела никакого представления о местопребывании своего сына.
