Савельев ужом метнулся к ней, взял две гранаты и пополз, стараясь держаться за кустами и деревьями.
Тут случилось странное. Неизвестный тип перестал стрелять. Все замерли в недоумении, но никто не решался высунуться. Мало ли что тот задумал. Через минуту раздался одиночный выстрел. И все! Тишина!
Степан продолжал ползти, добрался до толстого дерева, поднялся, бросил гранаты, а потом рванул туда сам. Как Савельев и предполагал, неизвестный застрелился. Он лежал лицом вниз, в правом виске была рана с обожженными краями. Рядом с его правой рукой валялся пистолет, а вот левая была под телом, рядом с которым лежала рация.
– Финита! – сказал Степан. – У него была рация, и он слышал все наши переговоры.
Все подошли к нему. Генерал начал орать, что если бы не Савельев, то они взяли бы неизвестного живым, грозил всеми земными и небесными карами.
Степан проорал в ответ:
– Он все равно не дался бы нам живым! Вы это можете понять или нет? Вы хоть один день где-нибудь провоевали, хоть одного живого боевика видели?
Генерал, прослуживший всю свою жизнь в Московском военном округе, предпочел в детали не углубляться и резко сменил тему:
– Переверните его!
– Не трогать! – предупредил Савельев. – Эта сволочь нам последний сюрприз приготовила!
– Я приказал перевернуть его! – багровея от бешенства, повторил генерал.
– Вот сам и переворачивай, если хочешь самоубийцей стать! – бешеным голосом предложил Степан. – Под ним граната! За что он кольцо зацепил, я не знаю, но если мы его только тронем, чека выдернется и будет взрыв. Я такого на Кавказе насмотрелся. Дайте мне веревку какую-нибудь или ремни поснимайте!
Ему быстро принесли моток шнура. Он осторожно прикрепил его конец к правой руке неизвестного, потом, разматывая шнур, перешагнул через тело и пошел в сторону деревьев.
– Чего стоите? Рассосались! Вас, товарищ генерал, это тоже касается! – заявил Степан на ходу.
– Как ты смеешь здесь кому-то приказывать! – Генерал резко сменил цвет лица на мертвенно-белый и уже совершенно не владел собой.
– Для особо тупых объясняю, – спокойно сказал Степан. – Когда я потяну шнур на себя, тело перевернется лицом вверх. Граната взорвется, но самого неизвестного осколки не затронут. Мы сумеем как-то установить его личность. А вот тех, кто окажется рядом с ним, опознать потом будет проблематично. Кто хочет погибнуть дурацкой смертью?
Желающих не нашлось. Все, включая генерала, быстро разбежались кто куда и залегли. Степан отошел на нужное расстояние, встал за деревом, намотал шнур на руку и приготовился дернуть его. Но тут он почувствовал, что рядом с ним кто-то стоит. Это оказался Сова.
– Давай вдвоем, – предложил тот. – Покойничек у нас крупненький, одному тебе тяжело будет.
Вот так, в четыре руки, они и дернули за веревочку. Степан оказался прав. Под трупом действительно была граната, которая взорвалась.
– Я решил рапорт подать, – сказал Сова. – Да и остальные тоже. Нет больше сил его самодурство терпеть. Ладно бы хоть что-то в нашем деле понимал, но он же пень пнем!
– Потерпи, – посоветовал Савельев. – Генералы приходят и уходят, а служба остается. Ладно! Я со своими отваливаю. Надо начальству доложить, что и как. – Он подмигнул Сове.
Степан действительно тем же вечером доложил Александрову, как все было на самом деле. Не умолчал и о том, что командиры групп, доведенные до предела непрофессионализмом руководства, хотят подать рапорта.
– Простите, Олег Михайлович, но, по-моему, один мой знакомый генерал – в нашем деле человек лишний. А вот стоящие ребята из-за него разлетятся кто куда, и где потом таких спецов брать?
– Подумаю, – неопределенно ответил тот.
Но Степан понял, что семя, брошенное им, упало на благодатную почву. Видимо, этот напыщенный индюк уже и самому Александрову был поперек горла.
– Твои соображения по поводу случившегося?
– Этот покойник – человек, Ирине очень близкий, раз решил вместо нее Наталье отомстить, а она позволила ему это сделать. Как бы это не был ее муж или любовник. Профессионал он высококлассный, если смог найти такое место для стрельбы, до которого мы не додумались. Когда все открылось, она его вызвала, и они все точно рассчитали. Мы зациклились на женщине, а вместо нее будет мужчина. Наши там долго торчали, расслабились, где-то прокололись. Этот мужик их вычислил, вот и оделся под нас. Если бы тот раненый из группы Тора не сказал, что на них напал мужчина, то мы так и продолжали бы искать Ирину, а он спокойно ушел бы. По нему хоть что-то удалось выяснить?
– По отпечаткам пальцев и внешности покойник ни по одной из наших баз не проходит. Сейчас Интерпол в своих закромах копается, – ответил Александров.
– Может, Курышева хорошенько потрясти? С применением спецсредств? – просительно сказал Савельев.
– Уже! Мы решили рискнуть, потому что другого выхода не было. Курышев, как ни странно, это перенес, хотя опасность для его жизни была серьезная, – ответил Александров. – Ты прав. Это действительно муж Ирины, зовут Навруз. Точнее, когда-то звали, а теперь у него имен, наверное, не меньше, чем у нее. Познакомились в Пакистане, поженились и стали работать на пару. У них двое детей! Курышев никогда никаких фотографий не видел, что естественно. На дело снимки с собой не берут.
– Что делать будем, Олег Михайлович? – спросил Степан. – Она ведь все еще в России.
– А что мы можем сделать? Пытаться поймать ее теперь на другого живца, то бишь Гурова? Наталья получила то, что заслужила, а вот им рисковать я не хочу! Сегодня по телевизору пройдет информация об убийстве Натальи. Озвучат версию, что заказчиком мог выступить один из любовников, брошенных ею, покажут фотографию нашего покойника и обратятся к телезрителям с просьбой сообщить полиции любую информацию о нем.
– Думаете, узнав о том, что ее муж убит, она уедет? – с сомнением спросил Савельев.
– Какой бы фанатичной она ни была, как бы ни жаждала мести, но Ирина прежде всего мать двоих детей, о которых теперь ей предстоит заботиться одной. В такой ситуации женщина права на риск не имеет.
– Что-то она мне слабо женщину напоминает. – Степан вздохнул, но тут же вспомнил, что его Лика, между прочим, тоже не ангел во плоти, и смущенно развел руками. – Будем надеяться, что подействует. С Гуровым-то что делать?
– Пусть в санатории отдохнет под той же фамилией, – сказал Олег Михайлович. – Вряд ли Ирина целый месяц будет его здесь караулить, когда ее дети дома ждут.
– Ой, головушка моя забубенная! Вы же ее собственными руками льву во всех смыслах этого слова в пасть кладете! – вздохнул Савельев. – Ладно, поеду к нему на растерзание.
Гуров взглянул на Степана, тут же понял, что все прошло совсем не так, как планировалось, вздохнул и спросил:
