– Занимаюсь, – виновато ответил лейтенант. – Карате. У нас при управлении секцию открыли, специально тренера наняли. Только я не очень давно туда хожу. Гимнастическими кульбитами вас порадовать не могу.
– А это нам и не нужно, – заявил Гуров. – Нам как раз надо понять, какой уровень спортивного мастерства должен иметь человек, способный отсюда вылезти. Испачкался ли он при этом. При поквартирном обходе внешний вид разыскиваемого преступника будет играть чуть ли не ведущую роль.
– Огорчу я вас. – Рязанцев вздохнул и подошел к окну, которое располагалось на уровне его лица.
Он ухватился за раму, изловчился, оттолкнулся ногами и очутился по пояс в окне. Гуров отметил, что живот лейтенанта был почти на весу. Дальше ему придется нелегко. Парень подтянул правую ногу и поставил ее на нижний откос окна. Потом он перехватил руки, высунулся еще больше и через мгновение оказался снаружи.
Крячко хмыкнул, но воздержался от комментариев. Довольный Рязанцев вбежал в подвал и продемонстрировал следы пыли на ладонях, плече, которым он зацепил раму, и на левом колене. Это было все. Ночью никто не обратит внимания на эти мелкие неопрятности.
– Если с ящиком, то вообще легко, – отряхивая ладони, сказал Рязанцев. – Даже не самому спортивному человеку.
– Эх, жизнь моя жестянка! – прогудел Крячко, снимая пиджак и заворачивая рукава рубашки. – Ну ее в болото. Живу я как поганка, а мне летать охота. На, Владик, держи мой макинтош.
Пристроив ящик на то самое место, где он и стоял до их прихода, Станислав Васильевич с кряхтением взобрался на него. Он демонстративно смерил ширину проема и свои плечи, потом проделал примерно то же самое, что перед ним и Рязанцев. Получилось у него не так быстро, но все же он выбрался из окна. Гуров обернулся к двери и стал ждать.
Крячко вошел, вытирая ладони носовым платком, остановился посреди помещения и развел руки в стороны. Видно было, что он успел отряхнуть колени и ботинки. Предположить, что этот мужчина, выглядевший вполне прилично, только что лазил по подвальным окнам, было, пожалуй, нельзя.
Станислав не был спортсменом, но и тюфяком его называть тоже никак не стоило. Он мог довольно долго и весьма успешно преследовать преступника, вступить в единоборство с вооруженным бандитом и взять его. Для этого подготовки Станислава хватало.
Значит, убийца мог быть и не спортсменом, а всего лишь обычным мужчиной, нормально развитым физически. Даже возраст его определить этим тестом было сложно.
– Спасибо, Станислав, – разочарованно проговорил Гуров. – К сожалению, это все пшик.
– Отрицательный результат – тоже результат, – с большой долей оптимизма заверил Крячко товарища, принимая и надевая пиджак. – Представь, как бы мы ошибались, если бы полагали, что убийца – молодой парень и обязательно спортсмен. А тут никаких особых навыков и не нужно. Давайте перейдем к осмотру трупа.
Эксперт-криминалист, который намеревался уйти, понял, что его так просто отсюда не отпустят. А пытаться улизнуть – как-то несолидно для капитана полиции, тем более что эти полковники из МВД, как он понял, обладали довольно большими полномочиями.
Гуров посмотрел на эксперта. Тот поставил свой чемоданчик на пол, понял, что именно ему сейчас прикажут, и молча подошел к трупу, накрытому белой тканью.
– Снимите с него простыню, – велел Лев Иванович, тут же посмотрел по сторонам и осведомился: – А где у нас Кулаков?
– Он там, товарищ полковник. – Рязанцев показал рукой вверх.
– А без него на поквартирном обходе не справятся?
– Нет, он в парикмахерском салоне. Идея у нас родилась с ним по поводу этого заведения. У них два окна сюда выходят. Они работают до девяти вечера, а фактически – до последнего посетителя. Оттуда и мастера выходили, и клиенты, которых легко определить по записи на вчерашний вечер. Тут ведь парковка с торца здания, а напротив автостоянка.
– Ладно, хорошая инициатива, – похвалил Гуров, который, вообще-то, ожидал, что оперативники будут по каждому поводу спрашивать его разрешения или просто спокойно ждать приказов и распоряжений.
Все-таки он в этих ребятах не ошибся.
Они вчетвером рассматривали тело, которое в свете пыльных лампочек казалось неестественно белым, а оттого – искусственным. Наверное, эту иллюзию укрепляло осознание того, что у покойника не хватало головы и кистей рук.
– Есть у вас фонарик и лупа? – спросил Гуров эксперта.
Тот молча повернулся к своему чемоданчику и вытащил оттуда небольшой светодиодный фонарь и складную лупу. Гуров присел на корточки возле шеи трупа и стал рассматривать место разреза. Потом он так же внимательно оглядел руки в местах отделения кистей.
Наконец он закончил осмотр, поглядел на Крячко снизу вверх и проговорил:
– Специалисты, конечно, дадут свое заключение. Но я видел первое тело в морге, поэтому могу сказать, что отделение произведено идентичным орудием или таковыми. Примерно по тем же линиям, что для нас очень важно. Возникает все тот же вопрос! У человека какой профессии так поставлена рука? Почему он перерезал шею дважды одним и тем же способом, отделял кисти по той самой линии, по которой это можно сделать быстрее и проще всего?
– Преступник опять предварительно нанес сечение на шее, чтобы вскрыть артерию, – согласился Крячко, обводя жестом большое кровавое пятно. – Не любит он забрызгиваться кровью, не оставляет на себе таких улик. Только у нас тут имеется одно нестандартное явление.
– Вот это? – Гуров на корточках передвинулся к паху убитого, где справа в нижней части живота зияло ножевое ранение. – Любопытно, правда?
– Значит, в этом случае у нас будет другая причина смерти? – подал голос Рязанцев. – Видите, не во всем он повторяется.
– Я бы не стал спешить и говорить о причинах смерти, – заметил Крячко. – Ты видишь, Владик, следы обильного кровотечения из этой раны? Вот и я не вижу. Есть подозрение, что этот удар был нанесен уже мертвому человеку. Более того, тогда, когда убийца закончил работу по отделению головы и кистей рук.
– Зачем? – задал Гуров вопрос в пространство, поднимаясь с корточек. – Чего ради он нанес ножевое ранение трупу, зачем вообще убил этого человека?
– А это не бомж, Лев Иванович, – сказал Крячко.
– Конечно, не бомж, – согласился Гуров. – Это вполне приличный человек. Чистое тело, аккуратно остриженные ногти на ногах. Даже пятки гладкие, почти как у ребенка.
– Педикюр, – вдруг раздался голос Кулакова.
Все обернулись к старшему лейтенанту. Тот стоял и смотрел на труп, теребя мочку уха. Видно было, что парню неприятно, может, его даже подташнивало, но он крепился.
– Я в салоне сейчас был, – пояснил он свои слова. – Там как раз какой-то женщине педикюр делали. Это мне администраторша так объяснила. Я раньше думал, что педикюр – это уход только за ногтями ног, а оказалось, что еще и за кожей. Они там и всякие натоптыши удаляют, сухие мозоли. Опять же ванночки, втирания.
