– Ритин адрес помнишь?
Макс утвердительно кивнул:
– Помню.
– Там никто не живет. Рита еще при жизни переоформила ее на подставного человека.
– Спасибо, – Макс положил ключи в карман. – Я скоро приду за тобой. Уедем подальше, где нас никто не достанет.
Притянув любовницу, пылко обнял.
– До свиданья.
– Прощай, – вслед ему промолвила Ирина.
* * *
Ворота высокого глухого забора были заперты изнутри и оборудованы смотровым глазком. Над обрезом ограды вырисовывалась коричневая черепичная крыша, венчавшая фасад большого рубленого дома. Борисов и Птицын, разделившись, обошли дом по периметру, заглядывая в щели между досок. Не обнаружив ничего подозрительного, встретились у входа. Дослав патрон в патронник, Борисов сунул «Макаров» за пояс. Птицын с пистолетом в руке встал сбоку.
– Слушай, Толя, – прошептал Георгий. – Я сейчас с тыла перемахну через ограду и посмотрю. А ты если не услышишь шума, через пять минут позвонишь. Отвлечешь хозяина. Я в дом постараюсь проникнуть. Понял?
Борисов скрылся за углом.
Отмерив положенное время, Воробей ткнул пальцем в кнопку звонка.
Прошло не менее еще пяти минут, когда изнутри прозвучал женский голос:
– Кто?
– Соловьева Ирина Васильевна, вы? – очень приветливо и любезно осведомился Воробей.
– Да я, а вы кто?
– Член местного общества борьбы с грызунами, – ляпнул первое попавшееся на ум Птицын. Не могли бы вы уделить мне пару минут внимания?
– Зачем? – Соловьева не торопилась отпирать калитку.
– Видите ли, в данном населенном пункте имели место случаи, когда домашние животные подвергались нападению стай бешеных грызунов и были заражены, – продолжал нести ахинею Воробей.
Из богатого жизненного опыта, подкрепленного практикой, он знал, что чем нелепее излагаемая история, тем она сильнее захватывает внимание слушателя, который какое-то время вынужден слушать льющийся бред и мучительно соображать, что же от него хотят? Потом, разобравшись, посылает рассказчика куда подальше. Но процесс занимает определенное время, что в данной ситуации было необходимо.
Ирина, как и предполагал Птицын, клюнула на его галиматью:
– А причем здесь я? – удивилась она.
– Ну, есть же у Вас домашние животные: козы, кошечки, собачки… Ваши любимцы могут пострадать от грызунов.
– Нет у меня кошечек и козочек, – сердито ответила Смирнова.
– Ну, кто-то у Вас есть? Корова, овца, наконец, попугайчики. Их тоже могут покусать грызуны.
– Знаете что, – возмутилась Смирнова, – Вы наверно сумаcшедший.
– Нет, Вы глубоко заблуждаетесь. В настоящее время я прошел курс лечения и абсолютно здоров. Как видите, я работаю, занимаюсь общественно полезной деятельностью. Вы откроете мне калитку? Я должен опрыскать территорию участка химикатами.
– Все! Достал! Пошел вон, придурок, или я позову мужа! – закричала Смирнова.
– Нет никакого мужа, – услышал Воробей уверенный и спокойный голос Борисова. – А ты, Ирина, сейчас поедешь с нами, если не договоримся.
Послышалось шуршание задвижки и Птицын очутился на приусадебной территории.
– Где Разин? – спросил Борисов.
– Еще вчера ушел, – не стала отпираться Ирина. – Где он сейчас, не знаю.
Опера, переглянувшись, сделали вывод: «Облом».
Георгий и Анатолий тщательно осмотрели дом и не нашли ничего, за что можно было зацепиться. Подождали, пока Ирина приведет себя в порядок, и отбыли в Управление.
Смирнову поместили в отдельный кабинет под охрану Жукова, а сами прошли к начальнику.
Борисов стал докладывать, но Котов прервал его на полуслове:
– Учись говорить самую суть. Задержали Разина?
– Не застали – вчера слинял. А Смирнову доставили, – и немного замявшись, Георгий спросил:
– А у Вас, Сергей Павлович, есть что нового?
– Из «семерки» звонили. Сообщили, что Кротов утром, судя по всему, пробивал адрес. Перед этим у метро встречался с неизвестным. В доме Кротов заходил в подъезд и проявлял интерес к квартирам, расположенным на третьем этаже. Неизвестный в метро несколько раз перепроверялся. Во избежание расшифровки, наблюдение за ним было прекращено. Кротов под контролем, сейчас находится дома.
Котов плеснул себе в стакан минералки и продолжил:
– Проверили квартиры. Их всего две на площадке. Одна не представляет интерес, а вот в другой проживает Козловский Лев Моисеевич, личность очень известная и зажиточная. Уверен – им нужен именно он!
Котов встал и стал надевать пальто:
– Георгий, собирайся, со мной поедешь к Козловскому. Надо с ним поговорить и охрану выставить.
Повернулся к Воробью: – Толя, поработай со Смирновой. Тряхните вместе с Жуковым как следует. Она должна знать, где сейчас Разин!
Глава 10
Профессор искусствоведения и коллекционер Лев Моисеевич Козловский проживал в большой пятикомнатной квартире один, окруженный предметами антиквариата и подлинными картинами известных мастеров. Несмотря на огромную площадь квартиры, свободного места в ней практически не оставалось. Все жилое и нежилое пространство от пола до потолка было увешено, заставлено, заложено предметами гордости Козловского, что крайне затрудняло перемещение. Его имя было широко известно в мире коллекционеров, искусствоведов и художников как на родине, так и далеко за ее пределами. Случалось, что за консультацией к нему обращались известные собиратели старины. Отдельные экземпляры коллекции Лев Моисеевич выставлял на аукционы, в том числе Sotheby’s и многочисленные выставки. Козловский был известен и авторитетен настолько, что не имел завистников и врагов. Свободное время, которого было очень мало, Лев Моисеевич любил проводить в своем кабинете, сидя в старинном кресле с сигарой, листая каталоги, где часто встречались предметы и из его коллекции. Тогда он удовлетворенно покашливал и ласково поглаживал глянцевый лист книги. За всем хозяйством Козловского наблюдала Лебедева Галина Семеновна – домработница, помощница и фактически многолетний член семьи, которая охотно ютилась на кухне – самом просторном месте в жилье Льва Моисеевича.
Козловский находился в прекрасном расположении духа – подтвердились его самые смелые предположения: купленная на днях в антикварной лавке за сущие копейки небольшая картина неизвестного автора оказалась творением известного мастера середины восемнадцатого века. Ошибиться Лев Моисеевич не мог. Всю ночь в приятном возбуждении он ходил по кабинету, еще и еще раз брал в руки холст и через большую лупу рассматривал трещинки на краске и другие известные ему характерные признаки подлинности произведения. Все сходилось. Козловский положил увеличительное стекло в верхний ящик массивного письменного стола и сладко потянулся. Он встал, раздвинул плотные шторы и открыл форточку. Кабинет быстро наполнился прохладным утренним воздухом. Сизый туман сигарного дыма, потянулся к потолку и струйкой, через распахнутую оконную створку, на улицу. Теперь можно было и отдохнуть. Козловский окликнул Галину Семеновну, и когда та пришла, попросил принести в кабинет завтрак. С аппетитом перекусил, разжег сигару и расслаблено опустился в кресло. Но отдохнуть Льву Моисеевичу было не суждено.
