– Господа, – негромко, но с какой-то торжественной значимостью произнес Гитлер, – скоро русские будут атаковать наше бомбоубежище… Возможно, что все мы погибнем, но Германия останется жить. Она может быть уничтожена только в единственном случае, если врагу достанется Копье судьбы… Это не только мой талисман, господа, это талисман всего Третьего рейха. Всей нации! – Гитлер говорил неторопливо, выговаривая каждое слово, невольно создавалось впечатление, что речь давалась ему с трудом. – Мы обязаны его спасти, чего бы нам это ни стоило. – Посмотрев на Ланца Экельна, продолжил: – Вы должны пробиться и спасти Копье судьбы.
– Я готов, мой фюрер, – живо отвечал тот. – Где оно находится?
Точное нахождение Копья судьбы было одно из самых больших тайн Третьего рейха – подошло самое время открыть этот секрет.
– Копье судьбы находится в подвалах Нюрнбергской крепости. Подыщите подходящих людей и пробирайтесь в Нюрнберг. И еще, – на некоторое время фюрер умолк, как если бы собирался с мыслями, – пусть пока копье хранится у вас. Спрячьте его понадежнее. И держите его у себя до тех пор, пока Германия не воспрянет.
– Я все понимаю, мой фюрер, – растрогался Ланц Экельн. Доверие было большим. – Сделаю все возможное, чтобы найти и сберечь Копье судьбы. Когда мне приступать?
Неожиданно Адольф Гитлер поднялся и подошел к небольшому сейфу, вмонтированному в самый угол комнаты. Повернув ручку, он распахнул дверцу. Вытащив из него длинную узкую коробку, положил ее на стол, и, неожиданно повернувшись к Геббельсу, он спросил:
– Где сейчас находятся русские?
– Их танки – между Ангальтским вокзалом и Потсдамерплац, на Принц-Альбрехтштрассе, мой фюрер, всего лишь в трехстах метрах от рейхсканцелярии.
Повернувшись к Ланцу Экельну, Гитлер сказал:
– У нас еще есть время. Выходите сегодня ночью. – Открыв коробку, он вытащил точную копию Копья судьбы. – Я держал у себя копию, теперь она ваша, надеюсь, поможет вам в нашем общем деле.
– Спасибо, мой фюрер, – растрогался шульгруппенляйтер, принимая подарок.
– Геббельс, что вы можете сделать, чтобы помочь Экельну? – спросил Гитлер у имперского комиссара обороны Берлина.
Взгляды присутствующих обратились в сторону Геббельса. За последние несколько дней тот сильно сдал, о чем свидетельствовали сильно поседевшие волосы.
– Сейчас на Фридрихштрассе идут ожесточенные бои, мой фюрер, – устало отвечал Геббельс. – У нас есть возможность прорвать кольцо и выйти группой из Берлина.
– Все наши усилия должны быть направлены на то, чтобы прорвать окружение и помочь отряду Экельна.
– Вы можете на меня положиться, мой фюрер, – заверил Геббельс.
– А теперь оставьте меня, господа, сейчас у меня вечерний чай.
* * *
Вместе с Ланцом Экельном в группе собралось шесть человек. Трое из них – выходцы из Баварии – служили в личной охране фюрера. Двое других были его ординарцами. Самому старшему, русоволосому гиганту Курту, исполнилось двадцать шесть лет.
Вопреки обыкновению совещание проходило в телефонной комнате, вдруг сделавшейся тесной от подошедших солдат. Ланцу Экельну приходилось здесь бывать, и всякий раз он удивлялся тому, что вместо портрета Гитлера над столом висел портрет Фридриха Барбароссы. Картина была старой, очевидно выполненной едва ли не при жизни. Так что великий король оставался вместе с фюрером не только в период его триумфа, но и при унижении.
Бригаденфюрер СС Вильгельм Монке сидел за небольшим дубовым столом, неторопливо потягивал коньяк из небольшой стопки и слушал донесения. В двух маленьких чашках остывал кофе. Дважды над самой головой крепко ухнуло – разорвались снаряды на перекрытии бомбоубежища. Однако Вильгельм Монке лишь посетовал на то, что часть коньяка расплескалась на мундир. Подняв со спинки стула полотенце, он тщательно вытер пальцы и вновь наполнил стопку до самых краев.
– Сейчас в рейхсканцелярии около двух тысяч человек. Мы все неплохо вооружены. У нас есть фаустпатроны, автоматы. Просто так свои жизни мы не отдадим, – безо всякого пафоса заговорил Вильгельм Монке. Неожиданно он повернулся, снял со стены портрет Фридриха Барбароссы и протянул его Экельну. – Теперь это ваше. Так распорядился фюрер… Надеюсь, что прорваться через кольцо вам помогут не только наши пули, но и его образ.
– Я его сохраню, – дрогнувшим голосом произнес руководитель «Гитлерюгенда». – Я сохраню этот портрет для будущих потомков.
– А теперь давайте поговорим о делах. – Подняв со стола карандаш, он склонился над изрядно расчерченной картой. – От рейхсканцелярии вы проникнете через метро до станции «Кайзерхоф», – прочертил бригаденфюрер небольшую линию. – Оттуда нужно будет идти в направлении Веддинга. – Подняв взгляд на Ланца Экельна, объявил: – Здесь мы поможем вам пушками. С другой стороны предпримем ложный прорыв, так что часа полтора им будет не до вас. Группа должна пройти через переулки и выйти из города. Это возможно, – уверил Монке. – Сейчас в Берлине, как и по всей Германии, царит неразбериха. Вам нужно будет смешаться с толпой беженцев и пробраться в Нюрнберг. Все понятно?
– Да.
Взглянув на часы, сказал:
– Сейчас одиннадцать часов вечера. Достаточно темно, чтобы спрятаться. Не будем терять время. Вас проводит группа прикрытия.
Глава 28
ФАЛЬШИВОЕ КОПЬЕ
1945 год, 30 апреля
Все прошло гораздо благоприятнее, чем предполагали: на американскую территорию группу из пяти человек пропустили без особых проблем, выдав временные удостоверения, но, как только речь зашла о штандартенфюрере СС Шмайсснере, комендант Нюрнберга сделал удивленное лицо и сказал, что никогда о таком не слышал. Потом, подумав, посоветовал, что было бы лучше, если б советское командование сделало официальный запрос о его розыске, а уж тогда они непременно ответили бы на него со всей обстоятельностью. Пожелав на прощание успеха союзникам, он крепко захлопнул за собой дверь, как если бы спровадил их с лестницы.
Разрешение на пребывание в американской зоне было дано на семь дней дня. За это время им предстояло не только отыскать Копье судьбы, но и где-то его припрятать.
Весь следующий день разведчики просто ходили по городу среди развалин, отмечая, что он сильно разрушен бомбардировками союзников. Особенно пострадал центр города, по которому нужно было не идти, а пробираться через завалы. К Нюрнбергской крепости не подходили, наблюдали за ней издалека. Старинная крепость больше походила на груду камней, из-за которой торчали надворные постройки. За воротами, расщепленными осколками, просматривался вход в подвалы крепости. Вот с него и следовало начинать.
За сутки, что они пробыли в Нюрнберге, им трижды повстречались небольшие группы советских военных. Две из которых – генералы со свитой. Приподняв подбородки, они держались так, как если бы намеревались вторично отвоевывать Нюрнберг, вот только на этот раз у американцев. Другая группа возникла прямо из-под завалов. В серых запыленных накидках и с прижатыми к груди автоматами, они недоверчиво глянули на приближающуюся группу соотечественников и, не усмотрев в них опасности, лихо откозыряли и быстро протопали за угол просевшего дома. Савва Саторпин невольно глянул в спину удалявшимся соотечественникам: видно, тоже решали какие-то свои дела.
