– Я уже давно успел понять, что плен – не санаторий.
Уолтер невольно усмехнулся:
– А вы не теряете присутствие духа. Это хорошо. Если бы вы меня послушали, то получали бы отличное питание.
– Ничего, как-нибудь обойдусь.
– Я тут проанализировал магнитофонную запись и обнаружил кое-что весьма занятное. Хотите послушать?
Шмайсснер пожал плечами:
– Включите, если это вам доставит удовольствие.
– Ну что ж, извольте, – ткнул он пальцем в клавишу магнитофона, стоящего перед ним на столе.
Комната наполнилась звуками борьбы. Звучала брань. Скрипнули по полу ножки стула, – это вскочил конвой, чтобы растащить арестованных. Уолтер Хорн с торжествующей физиономией выключил магнитофон.
– Вы ничего не хотите мне сказать?
Шмайсснер развел руками:
– Увы, я вам сказал все.
Хорн прибавил звук, и в комнате отчетливо послышалось:
«– Держись».
– Что вы на это скажете, господин штандартенфюрер СС?
Подбородок Шмайсснера дрогнул, и яркий свет еще более оттенил двухдневную щетину.
– Почему вы не повесите абажур, свет бьет прямо в глаза, он мне мешает.
– Хм… Как-нибудь повешу. Никак не могу подобрать подходящего. А может, вы мне порекомендуете что-нибудь? Например, один из тех, что вы поставили на поток в Дахау. Кажется, он был из человеческой кожи. Чего же вы молчите? Русские еще не знают об этом. Ведь ваша бригада служила и на территории Белоруссии. Им будет очень интересно узнать, что вы там делали. А вы молодец, такой спектакль разыграли с этим Остером Герретом. Какая это система? Станиславского? Вы часом не пробовали себя в театре? Вы чертовски талантливы!
– Что вы от меня хотите?
– Я хочу знать, где находится Копье судьбы.
– Хорошо, я вам скажу. Но мне нужны гарантии того, что вы не сдадите меня русским.
– Даю вам слово офицера, что мы вас не сдадим русским, если вы покажете нам, где копье.
– Я вам верю. Священное копье находится совсем недалеко отсюда… На Оберон-Шмидгассе, близ школы имеется подземелье, вот в нем в одной из каменных ниш и находится Священное копье.
* * *
Узнав от Шмайсснера о том, где находится Копье судьбы, капитан Хорн хотел было отправиться на его поиски тотчас, он даже взялся за трубку телефона, чтобы поднять по тревоге комендантский взвод. Но, поразмыслив, решил не торопиться. Ночь наступала с такой отчаянной решимостью, как если бы хотела взять реванш за отступления фашистов. С ней следовало считаться и подготовиться заранее. Во-первых, нужно будет оцепить все здание школы, чтобы ни одна живая душа не могла просочиться за оцепление, а во-вторых, следует вести розыски с такой дотошностью и осторожностью, как если бы от предстоящих раскопок зависела судьба нации.
Кажется, именно там сейчас работает этот недотепа майор Крис Саймон. Накануне кто-то из солдат обнаружил в этом районе предметы старины. Пусть работает! Во всяком случае, вреда не принесет. Половину ночи он не спал, все боролся с искушением: а не сообщить ли генералу Паттону о находке?
А когда все-таки сомкнул глаза, то уснул безмятежно, с легким сердцем.
* * *
Работа, доставшаяся майору Крису Саймону, была не шибко обременительной. Его пригласили в Германию как эксперта-историка по розыску имперских ценностей. Правда, командование не учло одного существенного момента – он никогда не занимался германской историей, даже в Европе ему бывать не приходилось, за исключением того случая, когда, вылетая из Нью-Йорка в Южную Африку, он сделал пересадку в Мадриде. Но и то ненадолго, ровно настолько, чтобы размять затекшие во время полета ноги, выпить чашку кофе и полистать свежие газеты. Собственно, Европа никогда не входила в сферу его интересов, так как он был специалистом по культуре инков.
Но неожиданно новая работа его захватила всерьез, и он считал большой научной удачей, что судьба подкинула ему столь интересный исторический пласт.
Научные изыскания сводились к тому, чтобы описывать имперские ценности, систематизировать найденные предметы, составлять каталоги и определять их значимость (последнее было самым трудным). Обложившись разного рода справочниками, Крис Саймон старался быть как можно объективнее в своей деятельности.
В этот раз в комендатуру, где ему отвели место, пришли два пехотинца и сообщили о том, что среди развалин Оберон-Шмидгассе был выявлен вход в подземелье, который неожиданно привел к помещению, выдолбленному в скале, в котором обнаружили этнографические реликвии Средневековья.
Уже через час майор Крис Саймон был на месте. Глянув на руины Оберон-Шмидгассе, майор невольно закачал головой. Трудно было поверить, что под этими развалинами могло находиться нечто ценное. Даже если предположить, что реликвии существуют, так они наверняка оказались перетерты в пыль каменными обломками.
– Где же тут вход? – удивленно спросил майор, озираясь по сторонам.
– Прошу вас сюда, сэр, – сказал один из солдат.
И уверенно затопал прямиком через каменные нагромождения.
– Дьявол! – невольно выругался майор, почувствовав, как торчавший из руин прут разодрал кожаные ботинки.
– Вы бы поосторожнее, сэр, здесь можно ободраться не на шутку. Посмотрите вперед, сэр, именно там находится вход в пещеру.
Майор поднял голову. Действительно, в полусотне шагов виднелся вход, который больше напоминал звериную нору.
– Там хоть есть дверь? – невесело буркнул майор, стараясь смотреть под ноги.
– Была, сэр, но ее отнесло взрывом. Тут шли ожесточенные бои, так что все это выглядит весьма уныло.
– Я вижу, – продолжал раздражаться майор.
Споткнувшись, он оперся руками о торчащий выступ и почувствовал, как острым краем разодрало кожу. Вот оно и боевое ранение! А то как-то прямо неудобно перед остальными, уже столько месяцев в Германии, и даже царапины не было.
Разорвав платок, майор ловко перебинтовал им рану. И понесла его нелегкая! Ведь проще было наказать солдатам, чтобы они приволокли прямо к нему в кабинет наиболее ценные экспонаты. Не пожелал! Захотелось поучаствовать в раскопках самому. Это ведь все равно, что доставать ценности из курганов, похороненных временем, в какой-то степени чувствуешь себя первооткрывателем.
Нырнув в подземный ход, солдат зажег фонарь.
– Далеко ли идти? – спросил майор.
Шагать приходилось согнувшись, своды были столь тяжелы, что словно будто бы ложились на плечи, и Крис Саймон всерьез опасался, что окажется раздавлен многотонными глыбами. Луч фонаря как будто бы растворялся в абсолютном мраке, освещая впереди лишь узкую полоску.
– Метров пятьдесят, – прозвучал лаконичный ответ.
