– Под семьдесят ему было. Но мог бы еще пожить, если бы не промышлял. Когда лопатник тянешь, такой стресс испытываешь, что не приведи господи. Вот мотор у него и не выдержал.
– Так как это случилось?
– Гоша на майдане промышлял, подсел к одной швабре в электричке, стал у нее лопатник тянуть, ну а она возьми и чихни некстати. Вот он и помер со страху.
– Чего только не бывает. А ты, значит, от дела отходишь?
– Да, вроде того, – неопределенно пожал плечами Чекан. – Пенсионер.
В действительности это было не совсем так. Год назад Жора Чекан сплотил вокруг себя способную молодежь, которая по его наводкам вскрывала богатые хаты. С того и жил. Не бедствовал, в общем.
– Что-то ты темнишь, Чекан, назвать мне можешь человека, кто эту хату колупнул?
– Честно говоря, я сам давно на хату генерала поглядывал. Там у него добра скопилось под самый потолок. Но как мы глянули на все эти замки, так поняли, что их за неделю даже не откроешь. – Улыбнувшись, добавил: – А вот он сумел… Есть один человечек, он на многое способен. Погоняло у него Фомич, зовут Кирилл Глушков.
Смотрящий едва кивнул:
– Кажется, я что-то слышал о нем. Что ты о нем скажешь?
– Непростой он. Я с ним как-то на пересылке пересекался. Так и не понял, что он за человек.
– Мутный, что ли?
– Пожалуй, так бы не сказал, скорее, ломом подпоясанный.
– Сколько он снял с квартиры?
– А вот этого тебе никто не скажет. Он любит работать в одиночку. Ну, если щеманешь его на двадцать тысяч баксов, это будет вполне. Вряд ли он сунулся бы в пустую хату.
– Где он живет, знаешь?
– Где-то на Кропоткинской, но можно будет узнать поточнее. Кто-то из моих питомцев с ним в корешах. Но к нему нужен подход. Просто так его не расколешь. Нахрапом тоже не возьмешь.
– Что-нибудь придумаю.
– Ты сам с ним будешь перетирать или кого-нибудь из своих гавриков пошлешь? – кивнул Чекан на бойцов, разговаривающих в беседке. Компания подобралась дружная, время от времени разговор прерывался громким смехом. Блондин сидел чуток в стороне с гитарой в руках и что-то наигрывал перебором.
– Мне ни к чему светиться, для этого пехота есть. Блондин! – крикнул смотрящий. – Подойди сюда.
Звеньевой понимающе кивнул и, бережно прислонив гитару к скамейке, споро шагом зашагал к смотрящему.
– В общем так, сегодня сходишь на Кропоткинскую и проведаешь одного нашего общего знакомого. – Чекан едва кивнул, подтверждая сказанное. – Он собрал с одной хаты пенки, причем на нашей территории, а с нами не поделился. А с друзьями так не поступают, мы ведь и обидеться можем. Так что пускай выкладывает двадцать тысяч баксов. Ты меня понял?
– Конечно. – Глаза звеньевого вспыхнули радостью. В этот момент он напоминал бойца, долго просидевшего в окопе и наконец-то заполучившего настоящее дело, в котором он сможет проявить себя во всей красе. – Кого мне с собой взять?
– А один ты не справишься? – хмыкнул смотрящий.
– Вдвоем как-то надежнее, – неопределенно пожал Блондин плечами.
– Сам смотри.
– Я бы взял Мамонта, – кивнул он в сторону огромного парня лет двадцати двух.
– Хорошо. Созвонишься потом с Жорой. Он тебе точный адрес наколет. Ну чего стоишь? Иди.
– Ага… Я вот что подумал, а если он в отказ пойдет, тогда что?
– Действуй нахрапом, говори, знаешь, что именно он взял хату.
– А если не поможет?
Смотрящий развел руками:
– Ну, брат, даже не знаю, что тебе и сказать. Ты его должен как-то убедить в своей правоте. Или, может быть, мне тебя учить?
– Я все понял.
– Ты сообразительный малый.
Звеньевой упорхнул, как если бы его не было. Выпили еще по стопочке, так, безо всякого тоста, просто для души, едва соприкоснувшись стеклянными боками.
Неожиданно смотрящий улыбнулся широко, расслабляющее.
– Чекан, тут про тебя слухи ходят, что ты терпилу одного в карты порядочно нагрел. Правда или нет?
Черкунов старался выглядеть равнодушным, ковырялся вилкой в простеньком салатике из морской капусты.
– Может и правда, только я пока денег с него никаких не имел.
– И насколько же ты его опустил?
– Сумма большая, врать не буду, – поднял он глаза на смотрящего. Вроде бы и спокойно смотрел, а только коричневая радужка потемнела еще больше, как если бы на нее упала тень.
– Уж не Саторпин ли будет тем самым терпилой? – усмехнулся Омут.
Жора широко и расслабляюще улыбнулся.
– Точно, он! Вижу, что законные не ошиблись в выборе, когда тебя смотрящим поставили. Вроде бы ты никуда и не ходишь, а обо всем знаешь.
– Так вот, Жора, законы ты наши знаешь. Так что, когда вытрясешь из него причитающееся, не забудь положить десять процентов в общак, – ненавязчиво напомнил Омут.
– Об чем базар, Коля, – источал радость Чекан. – Неужели ты думаешь, что я бы по-другому поступил.
– Уж не для того ли ты его в карты нагрел, чтобы он потом папашу своего тряханул?
– А хоть бы и так, – усмехнулся Жора. – На то он и терпила, чтобы терпеть. Что у тебя с руками, Омут?
– А что тебя не устраивает? – удивился Николай.
– Да разливай давай! Угощай гостя.
Глава 40
ЕГО НУЖНО ВСКРЫТЬ
Как это нередко случается, снилась всякая дрянь. Но что самое скверное – не было возможности от нее избавиться и приходилось принимать ее как данность. Из ниоткуда вдруг появлялся король Фридрих Барбаросса и требовал от него, чтобы он достал ему утерянное Копье судьбы. При этом он так гудел своим громовым голосом и, угрожая, сводил брови на переносице, что кожа на спине становилась липкой от холодного пота.
Картину сменяли воинствующие монахи, тамплиеры, хранящие копье в одном из средневековых замков; толпы нищих и страждущих, протягивающих руки к Священному копью. На них наслаивались картины рыцарских турниров, сражения крестоносцев с сарацинами. Сон был предельно реалистичен и переполнен всевозможными деталями, и оттого кажущееся воспринималось за действительность.
Кирилл видел одеяние рыцарей, всматривался в их лица, искаженные гневом во время баталий, слышал удары сабель о металлическую защиту. Но особенно впечатляющим был султан сарацинов Салладин, прозванный «Рыцарем востока». На высоком арабском скакуне, окруженный многочисленными визирями и охраной, облаченный в дорогой парчовый халат, он с небольшой возвышенности посматривал за сражениями своих воинов с неверными. Слышались голоса сарацинов, их боевой клич «Алла!».
Одно видение сменялось на другое, и теперь он признал Анастасию в роли первой дамы турнира. Сам он на могучем жеребце, в тяжелых латах и с копьем наперевес дожидался команды герольда, чтобы броситься на соперника. Неожиданно тот приподнял забрало, и он рассмотрел белозубого шатена, с которым когда-то увидел Анастасию.
