Закончив с тренировкой, Анна Хольт составила ей компанию в тени и тоже углубилась в чтение. Но несколько иного рода. С помощью телефонных распечаток, свидетельских показаний и других данных Левину удалось чуть ли не по минутам восстановить, чем Монссон занимался в течение тех суток, когда успел изнасиловать и задушить Линду Валлин. И Хольт сейчас собиралась самым тщательным образом изучить составленный им документ, поскольку содержавшиеся в нем данные требовались ей для следующих допросов преступника.
С восемнадцати часов в четверг третьего июля Монссон находился дома в своей квартире на Фрёвеген в части города под названием Естер, примерно в километре от центра Векшё. Сразу после двадцати двух часов его посетила их свидетельница, которая отказалась заниматься с ним сексом. И, когда она оставила его около половины одиннадцатого вечера, Монссон тут же принялся звонить.
Между половиной одиннадцатого и полуночью он попытался связаться с одиннадцатью абонентами со своего стационарного телефона. Исключительно знакомыми женского пола. Девятерых из них не оказалось дома, и никаких сообщений на автоответчике он, похоже, не оставил. Одна поговорила с ним, но не смогла встретиться, поскольку была занята. А еще одна, начав разговор, сразу положила трубку, поняв, кто звонит.
Тогда Монссон отправился в город, и, поскольку в течение ближайших двух часов данные о его занятиях и перемещениях основывались исключительно на высказываниях различных свидетелей, их достоверность оставляла желать лучшего. По крайней мере, по сравнению с тем, если бы речь шла о контроле телефона, в особенности когда человек использует свой мобильник. В любом случае сразу после полуночи он поздоровался с одним из самых обычных свидетелей в такое время суток, соседом, который возвращался в тот же дом после прогулки со своей собакой. И тот, естественно, был абсолютно уверен в дне, времени и встреченном им человеке. И кроме того, сообщил, что Монссон направился в сторону центра. Все согласно его утверждениям. И, прочитав еще раз протокол допроса собачника, Левин вздохнул и записал его слова в свое сочинение.
Затем имелись еще два сообщения, указывавшие на то, что Монссон посетил по крайней мере один паб в Векшё. В первом из них бармен, подавший ему большой бокал пива приблизительно в полпервого ночи и потом еще один полчаса спустя, знал его по предыдущим визитам и как раз тогда обратил внимание, что Монссон, во-первых, был без спутницы, а во-вторых, пребывал во «взвинченном состоянии». Это свидетельство не вызвало у Левина больших сомнений, второе же заставило при всей уверенности свидетеля («это точно был он») вздохнуть лишний раз. Поскольку господин, якобы наблюдавший Монссона еще в одном питейном заведении рядом с первым между часом и двумя часами ночи, узнал его исключительно по напечатанной в газете фотографии. В любом случае Левин занес и эти показания в свое сочинение и двинулся дальше по часам.
И с четверти третьего ситуация сразу улучшилась. Ведь именно тогда Монссон позвонил на старый телефонный номер Лотты Эриксон со своего мобильного, находясь где-то в центре Векшё. А поскольку Левин сам встречался и разговаривал со свидетелем и видел распечатку с телефона, здесь ему в виде исключения не пришлось вздыхать.
Сразу после трех ночи Монссон, согласно их собственному анализу убийства Линды Валлин, появился около дома, где жила ее мать. Автомобиль Линды стоял припаркованный на улице по соседству, так что Монссон совершенно точно узнал его. И возможно, подчиняясь неведомому импульсу, вошел в подъезд в надежде встретиться с Линдой. Ничего странного, ведь кодовый замок на двери не работал уже в течение нескольких дней.
Затем он, вероятно, ошибся адресом, так же как и с телефонным номером, и позвонил в старую квартиру матери Линды на верхнем этаже. Быстро спустился вниз, когда собаки начали лаять, и принялся проверять таблички на дверях. Нашел «Л. Эриксон» с правильной первой буквой имени и нужным написанием фамилии, рискнул, позвонил, и его впустила Линда, которая сама только недавно пришла домой.
Все это, конечно, было только из серии досужих размышлений, но, поскольку они принадлежали самому Левину, с их надежностью у него не возникло никаких проблем. Вот почему они легли в основу дальнейших выводов, которые он вдобавок в качестве комментариев записал в свой документ. Что Монссон не посещал мать Линды с тех пор, как она поменяла квартиру три года назад. Что она, вероятно, даже не разговаривала с ним об этом деле. Что Линда, судя по всему, тоже не рассказывала ему ничего и что его визит к Линде у него получился спонтанным, незапланированным, не решенным заранее.
Примерно между четвертью четвертого и пятью утра Монссон вместе со своей жертвой находился на месте преступления. Приблизительно в пять часов он покинул его, выпрыгнув в окно спальни и, скорей всего, двинулся пешком в сторону своего дома. Вероятно, он добрался к себе еще до половины шестого утра.
Затем упаковал все необходимое в спортивную сумку и решил покинуть Векшё. Почему — неясно. У него, конечно, имелись билеты на концерт Юллене Тидер в Эланде, назначенный на тот же вечер, но он бесспорно раздобыл их немного позднее. Вялая попытка спастись бегством? Или создать себе алиби? И в таком случае вариант с использованием общественного транспорта для поездки в Кальмар отпадал сам собой.
«Вероятно, поэтому он решил украсть старый „сааб“ летчика, — подумал Левин. — Садиться в автобус выглядело не особенно разумным. Лучше ехать одному».
Пешком он добирается от своей квартиры на Фрёвеген до парковочной площадки на Хёгсторпсвеген. И где-то около шести утра (а по времени это сходилось достаточно хорошо, поскольку ему требовалось преодолеть всего километр, да и шел он наверняка в резвом темпе) Монссон попадается на глаза девяностодвухлетней свидетельнице, крадет автомобиль и уезжает на нем.
Он стартовал в направлении Кальмара примерно в четверть седьмого и где-то в десяти километрах от него избавился от машины.
«Тогда часы, наверное, показывали почти восемь, при условии, что он придерживался скоростных ограничений», — подумал Левин.
С автомобилем он, пожалуй, разобрался достаточно быстро, и тогда было около половины девятого. Как он после этого добирался до Кальмара, оставалось неясным. Согласно реконструкции событий, сделанной полицией, вполне мог пойти пешком. У него в запасе имелось порядка двух часов, чтобы преодолеть десять километров до дома женщины, которой он позвонил сразу после девяти часов утра. Кроме того, его не видели ни в одном автобусе, и никто не связался с полицией и не сообщил, что подвозил его до города.
В Кальмаре и Эланде он находился всю пятницу примерно до полуночи. Молодую женщину, с которой он исчез после концерта, пока найти не удалось, хотя к ней и обратились через средства массовой информации с просьбой дать знать о себе.
Где он провел выходные, тоже было неясно. Но в любом случае в понедельник утром Монссон появился у себя на работе в Векшё.
— Дотошности Яну Левину не занимать, — констатировала Анна Хольт, закончив чтение.
— Пожалуй, он немного занудный, на мой вкус, — возразила Маттей. — Опять же у него ужасно пугливая манера излагать факты. Мне кажется, он использует их в качестве некоего способа борьбы с собственным страхом.
