Но поскольку никто из соседок не подошел и не ответил, госпожа Эрикссон на лифте поднялась к себе. Вытерла собак и сама переоделась в сухое, пребывая в отвратительном настроении.
— У нас же дружное товарищество, и, если у кого-то вода на полу, хорошего мало. Да и потом, к любому могут залезть воры. Конечно, подоконники в доме довольно высокие, но, по-моему, не проходит дня, чтобы в газетах не писали о специалистах, которые лазают по стенам и охочи до чужого добра, а если они, кроме того, плотно сидят на наркотиках, вполне ведь могут прихватить лестницу у кого-то из товарищей.
Но что ей было делать? Поговорить с дочерью, спросить, когда они встретятся в следующий раз? Четырнадцать дней назад случился похожий ливень, но он продолжался самое большее десять минут и прекратился столь же неожиданно, как и начался, солнце снова светило с голубого и безоблачного неба, и это было только хорошо для травы и прочей растительности. Но в этот раз дождь не прекратился и через четверть часа. Убирая собачьи плошки и свою кофеварку, госпожа Эрикссон видела, как дождь все еще льет с той же силой. И тогда у нее внезапно созрело решение.
— Как уже говорила, я председатель нашего товарищества, и мы, живущие здесь, стараемся приглядывать за квартирами друг друга. Особенно сейчас, летом, когда многие в отпусках. И у меня есть дубликаты ключей от большинства дверей в доме.
Поэтому она взяла ключ, полученный от матери жертвы. Потом на лифте спустилась на их этаж и несколько раз позвонила в квартиру («на всякий случай, если девушка сейчас, вопреки всему, находилась там»), открыла замок и вошла.
— Внутри все выглядело как обычно, когда молодежь получает шанс пожить одна, поэтому я не заподозрила ничего плохого, по-моему, крикнула, есть ли кто дома, но ответа не последовало, и я прошла дальше… в спальню… да… и тогда увидела… Я сразу поняла. Потом… значит, развернулась и выбежала на улицу… мне пришло в голову, что он еще находится внутри, и я испугалась за свою жизнь. К счастью, мобильник был при мне… и я позвонила тогда… по вашему специальному номеру… то есть один-один-два. Они ответили мгновенно, хотя все время читаешь в газетах, что полицию не найти днем с огнем.
Окно в спальне госпожа Эрикссон так и не закрыла, что само по себе не сыграло особой роли, поскольку, когда первый патруль прибыл на место, дождь уже закончился и возможные проблемы из-за воды на полу сейчас никого не интересовали. Ассистент Адольфссон тоже, естественно, не подумал этого сделать, зато он заметил на подоконнике снаружи настоящие следы от смешанной с водой крови, но тогда дождь уже прекратился, и он сообщил и об этой детали старшим коллегам из технического отдела.
Вот так и бывает. Самое жаркое, насколько хватало памяти, лето, соседка, которая каждое утро выходила со своими собаками на обязательную прогулку и к тому же имела дополнительные ключи от квартиры жертвы, внезапный ливень и открытое окно. Сложившиеся вместе обстоятельства — просто набор случайностей, если угодно, но полиция в результате обнаружила то, что случилось, и обнаружила таким именно образом и никак иначе. И по сравнению с возможной альтернативой это был еще далеко не самый худший вариант развития событий.
3
Дежурный, конечно, сделал свое дело. Менее чем через два часа на месте преступления находились все, кому положено. К несчастью, также и множество других людей, которые могли пребывать где-то в другом месте, но это уже никак от него не зависело. Пространство же вокруг дома было огорожено, а также улица с передней ее стороны в обоих направлениях.
Сотрудники полиции правопорядка стали систематически осматривать соседние здания и близлежащую территорию, в то время как патруль с собакой попытался найти следы преступника, если он, как считалось, действительно выпрыгнул в открытое окно с тыльной стороны дома. Поиски, однако, оказались безуспешными, что, памятуя о ливне, закончившемся парой часов ранее, никого не удивило.
Криминалисты приступили к обследованию квартиры, с судмедэкспертом тоже уже связались, и он ехал на машине из своего летнего дома. Коллеги из криминальной полиции лена даже успели провести первый опрос свидетельницы, обнаружившей жертву, отца и мать которой уведомили о случившемся и привезли в здание полиции.
Начинался поквартирный обход в соседних домах, и тем самым все пункты в списке ответственного дежурного (за исключением последнего) были выполнены и помечены соответствующим образом.
Закрыв свои вопросы или, по крайней мере, запустив в работу все нужные механизмы, он занялся последним параграфом из своей памятки и позвонил комиссару полиции лена. А с тем дело обстояло столь странным образом. Несмотря на пятницу этого бесконечного лета и к тому же пребывая в отпуске, он находился не в своей «загородной резиденции» у моря в окрестностях Оскарсхамна, что примерно в ста километрах от Векшё, а за письменным столом в служебном кабинете всего на несколько этажей выше в том же здании, где и дежурный. Они общались по телефону почти четверть часа приблизительно с полдесятого утра. Главным образом говорили о жертве, а когда разговор закончился, совершенно независимо от своего опыта и квалификации, дежурный внезапно почувствовал себя необъяснимо уставшим.
Странно, собственно, ведь в сравнении с первой ситуацией, когда ему понадобилось доставать свой рукописный перечень (а тогда он долго подменял коллегу в соседнем Кальмаре), он испытывал чуть ли не прилив положительных эмоций, вспоминая о том, что тогда произошло. То есть стрельбу, затеянную двумя главными тамошними бандюганами в самый разгар дня, в центре города, среди добропорядочных граждан. Они сделали два десятка выстрелов во всевозможных направлениях, но, слава богу, попали только друг в друга, и дежурный тогда подумал, что такое может случиться только в Смоланде.
Комиссар полиции лена по окончании их разговора тоже чувствовал себя не лучшим образом. Расследование убийств не было его коньком, и, хотя он придерживался правила никогда не отчаиваться заранее, данное дело вызывало у него большие сомнения. Оно имело все признаки классического запутанного душегубства, и, принимая в расчет, кем была жертва, в случае неудачи ему грозило пережить то, что сваливалось на ему подобных, когда профессиональная жизнь давала трещину.
На некоем ужине неделю назад он произнес речь, где долго распространялся о недостаточных ресурсах, имеющихся в распоряжении полиции, и в заключение сравнил свои возможности со «слишком хлипкой и зияющей дырами крышей в качестве защиты от ливня набирающей обороты преступности».
Его слова оценили, и особенно он был доволен своей метафорой, которую считал отлично придуманной и сформулированной. Того же мнения, кстати, придерживался и главный редактор крупной местной газеты. Он тоже присутствовал на данном мероприятии и сделал комиссару полиции лена комплимент за кофе с коньяком. Но это было тогда, а в каком направлении устремятся мысли того же представителя пишущей братии через несколько часов, полицмейстер и думать не хотел.
Тягостнее всего были, конечно, его личные чувства. Он знал отца и мать жертвы убийства, встречался с ними. И помнил ее саму, восхитительную молодую женщину. Будь у него дочь, его, пожалуй, очень устроило бы, если бы она напоминала убитую и внешне, и своим поведением.
