— О чем, черт возьми, речь? — спросил Бекстрём Рогерссона, который молча сидел за рулем их служебного автомобиля, когда они преодолевали путь в четыреста метров от отеля до здания полиции. — «Около трех часов ночи я проснулась оттого, что кто-то пытался проникнуть в мою квартиру, — прочитал Бекстрём вслух. — Но обе мои собаки начали неистово лаять, и тогда он убрался восвояси. Я слышала, как он бегом спускался по лестнице». Что это за чертовщина? — повторил Бекстрём. — Почему она молчала раньше? Мы ведь допрашивали ее по крайней мере пару раз?
— С ней беседовали трижды, — уточнил Рогерссон коротко. — Я читал все протоколы. Сначала она разговаривала с прибывшим на место патрулем. Потом коллеги из местной полиции лена долго общались с ней и даже взяли подписку хранить молчание. Затем ее допросили в третий раз в связи с поквартирным обходом.
— И ни слова о ком-то, пытавшемся проникнуть в ее квартиру?
— Ни звука, — сказала Рогерссон и покачал головой.
— Поезжай к ней домой и побеседуй с ней снова, — приказал Бекстрём. — Сразу же. И прихвати с собой Саломонсона.
— Конечно, — кивнул Рогерссон.
— Неужели все так просто и это правда, — предположил Бекстрём. — Тот же самый псих позвонил Линде, и у нее хватило глупости его впустить?
Утреннее совещание прошло не лучшим образом, несмотря на то что его вел сам Бекстрём. Большинство, похоже, просто сидели и ждали доклада экспертов, и прежде всего обещанного и крайне интересного сообщения из Государственной криминалистической лаборатории относительно типа ДНК преступника. Основная часть времени ушла на дискуссию о том, что все прочитали в газете в то же утро и что очень глубоко задело Бекстрёма. Надо же, средства массовой информации неожиданно перехватили инициативу в его собственном расследовании убийства. Но он не собирался обсуждать ситуацию с коллегами.
Как часто случалось ранее, мнения разделились.
— Я думаю, она просто не осмелилась рассказать это нам, когда мы допрашивали ее. Боялась просто-напросто, — сказал тот, кто решился высказаться первым.
— Но есть и другая возможность. Она ведь фактически могла придумать все с целью привлечь внимание к своей персоне или озвучила сфабрикованную журналистами сенсацию, — возразил следующий.
— Не исключено, что истина лежит где-то посередине, — констатировала третий. — Например, ее собаки принялись лаять среди ночи, но вовсе не из-за кого-то, пытавшегося проникнуть к ней в квартиру. Причиной ведь мог стать какой-нибудь автомобиль или пьяница на улице?
Таким образом все продолжалось еще час, пока Бекстрём не взял бразды правления в свои руки и не прервал дебаты.
— Разберемся, — сказал он и повернулся к Энокссону, который также пока не проронил ни звука. — Есть смысл отправлять тебя и твоих парней туда, чтобы снять отпечатки пальцев с ее двери?
— Они уже в пути, — сообщил Энокссон.
«Наконец-то, — подумал Бекстрём. — Настоящий полицейский».
После совещания Бекстрём отвел в сторону коллегу Сандберг, чтобы снова дать отдых своим усталым глазам и одновременно выяснить, как продвигались дела со свидетелями в окружении жертвы.
— Как дела, Анна? Что с проверкой тех, кто был в кабаке в четверг вечером? — спросил Бекстрём и дружелюбно улыбнулся.
По данным ассистента Сандберг, речь шла примерно о двух сотнях человек, которые либо находились в самом заведении, когда Линда появилась там после одиннадцати, либо пришли туда в течение вечера, пока она еще оставалась там. Из них опросили уже почти сотню. Большинство добровольно дали о себе знать, когда полиция через местные средства массовой информации обратилась к ним с просьбой помочь следствию. В данную группу входило также шесть товарищей Линды по полицейской школе, ее подруга, работавшая в полиции на гражданской должности, а также еще четверо полицейских, включая Анну Сандберг.
— И у тебя нет никаких подозрений в отношении кого-то из нынешних или будущих коллег, — констатировал Бекстрём.
— Нет, — ответила Анна, явно не обрадованная вопросом. — По крайней мере, я не обнаружила ничего такого. Ответ отрицательный.
— Как тогда обстоят дела с другими? — продолжил Бекстрём. — В том районе хватает всякой шпаны? Странных типов, которые не дали знать о себе? Что нам известно о них?
«До чего же у всех баб туго с чувством юмора», — подумал он.
Никаких странностей, если верить Анне. Шпаны там тоже хватало, хотя чего еще ожидать с учетом места и времени. Вообще с большинством из означенной группы уже успели побеседовать, и они были столь же ошарашены, как и все другие, убийством Линды. Никого подозрительного среди них, по мнению Анны, не было выявлено.
— Итак, есть еще по крайней мере пятьдесят человек, относительно которых мы не имеем ни малейшего представления, — констатировал Бекстрём.
Прямо как в детективном романе.
— Да, — подтвердила Анна. — В худшем случае именно о таком количестве идет речь. Но, на мой взгляд, их меньше.
— И как нам тогда добраться до них? — настаивал Бекстрём.
Анна считала, что следственную группу наверняка ждет долгая и кропотливая работа. Во-первых, было время отпусков, во-вторых, многие не имели желания афишировать свое присутствие в кабаке, пусть они даже не встречались и не разговаривали с жертвой убийства. Вдобавок коллега Сандберг имела личное суждение на сей счет.
— Я тут подумала немного и не знаю, честно говоря, есть ли смысл тратить на это силы.
— И почему же? — спросил Бекстрём. «А она тоже лентяйка», — заключил он.
По словам Анны, имелось много причин. Масса работы, и, независимо от предпринимаемых усилий, она не верила, что им удастся найти всех, кто находился там в тот вечер.
— Ты хотела еще что-то добавить? — спросил Бекстрём.
«Черт возьми!» — выругался он про себя.
— Вот что интересно, — сказала Анна. — Нет никаких указаний на кого-то, кто ушел с ней из кабака или последовал за ней оттуда. Или что она договорилась позднее встретиться с кем-то, кого там увидела. Если дело обстоит так, как ее соседка расписала в газете, то она стала случайной жертвой настоящего психа? По-моему, большинство фактов говорит в пользу такой версии?
— Этого мы не знаем наверняка, — отрезал Бекстрём. — Ни ты, ни я, — добавил он И подумал: «Ты уж тем более».
— То есть мы работаем дальше, — констатировала Анна.
— Правильно понято, — сказал Бекстрём. — Я хочу, чтобы всех, кто находился в кабаке, идентифицировали и допросили, а если мы тем временем найдем преступника где-то в другом месте, то бросим эту работу. На это у меня ума хватит.
— Понятно, — сказала Анна коротко.
— Еще одно дело, — продолжал Бекстрём. — Ты предлагала мне взглянуть на ее еженедельник.
— Естественно, — кивнула Анна. — Хотя боюсь, он тоже не содержит ничего интересного. По крайней мере, я ничего не нашла.
