— Эксперты закончили с ним? — спросил Бекстрём.
— Конечно, — ответила Анна. — Только отпечатки пальцев Линды. Никаких других.
— Прекрасно, — сказал Бекстрём и ухмыльнулся.
— Что ты имеешь в виду? — Анна подозрительно посмотрела на него.
— Мне не понадобится изучать его в чертовых резиновых перчатках, — сказал Бекстрём.
— Да, правильно, — согласилась Анна. — У нас все тогда или?..
— Конечно. — Бекстрём пожал плечами.
«Как баба со столь клеевыми сиськами может быть такой дьявольски угрюмой?» — спросил он себя.
18
Странное лето. Самое странное с незапамятных времен и на памяти обычных людей при условии, что они успели уже достаточно пожить. Оно началось еще в мае и, казалось, никогда не закончится. Изо дня в день нещадно палило солнце, постоянно побивая один местный температурный рекорд за другим, и оно, по большому счету, справедливо распределило жару по всей стране.
Во вторник 18 июля пришло время для нового национального рекорда. Прежний был зафиксирован именно в Смоланде около шестидесяти лет назад. 29 июня 1947 года термометр показывал ровно тридцать восемь градусов в Молилле, и, если сейчас сам Господь ведал погодой, Он явно не чурался заботы о своей пастве. Как иначе объяснить, что в три часа дня во вторник 18 июля столбик термометра поднялся до 38,3 градуса по Цельсию в Векельсонге, в нескольких десятках километров к югу от Векшё. И естественно, в тени.
В Векшё же было относительно прохладно. Когда Левин и Ева Сванстрём оставили здание полиции сразу после часу ради позднего обеда в городе, вся площадь Оксторгет, казалось, утонула в солнечном мареве, хотя температура на улице не превышала тридцати двух градусов.
Сам не зная почему, Левин испытал хорошо знакомое ему беспокойство. Вдобавок он провел все время после пробуждения на своем временном рабочем месте, где исправно трудился кондиционер, и готовность Левина окунуться в жаркую атмосферу оставляла желать лучшего.
— Нам, пожалуй, стоит остаться внутри, — предложил он и нерешительно улыбнулся Еве Сванстрём.
«Что, собственно, происходит? — подумал он. — В Швеции разгар лета».
— А по-моему, погода просто фантастическая. — Ева улыбнулась счастливо и раскинула руки в очень нешведском жесте. — Пошли же, Янне. Обещаю, ты будешь сидеть в тени.
Новости вечером и утром следующего дня большей частью касались этого катаклизма, а местные средства массовой информации продемонстрировали яркий пример так называемого местечкового патриотизма. Они написали, что «жарче всего на шведской земле по-прежнему у нас в Смоланде». А в анонсе «Барометра» даже осмелились назвать Смоланд новой Ривьерой Северной Европы, тогда как газета «Смоландспостен», как и в большинстве случаев ранее, проявила большую сдержанность, поскольку каждый истинный смоландец знал, что гордыня до добра не доведет.
Точно так же, как и во всех крупных газетах, там дали слово экспертам — и тем, кто предупреждал о парниковом эффекте, и тем, кто отрицал его существование со ссылкой на то, что природа периодически подбрасывает подобные сюрпризы, чему можно найти множество свидетельств в истории, например тот факт, что человек возделывал виноград на самом севере Норланда еще в бронзовом веке. И в основном все эксперты считали своим долгом дать медицинские советы читателям.
Всем рекомендовали по возможности держаться в тени, избегать любых ненужных физических нагрузок, много пить и защищать голову с помощью головных уборов. Особенно это касалось людей в возрасте или самых молодых, тех, кто имел высокое давление или проблемы с сердцем. И естественно, ни при каких условиях даже на короткое время нельзя было оставлять собак и маленьких детей в запертых и припаркованных автомобилях.
Вечерние газеты оставались верными себе. Мимоходом отдав долг метеорологическим проблемам, они обратились к более серьезным вещам вроде связи между невыносимой жарой и ростом насильственных преступлений этим летом. Не говоря уже об убийстве Линды.
Один из опрошенных ими экспертов даже посвятил всю свою колонку в самой крупной вечерней газете явной зависимости между частотой серийных убийств и температурой окружающей среды. Согласно его собственному исследованию, вероятность первого феномена возрастала с увеличением жары. Летняя половина года в этом плане считалась опаснее зимней, и совершенно независимо от того, шла ли речь об эскимосах или племенах Южной Африки. И то, что самые известные убийцы, например, в США предпочитали действовать в южных штатах Калифорнии и Флориде, а не на Среднем Западе и не в северных районах страны, было вовсе не случайно.
— Жара стимулирует насилие, и особенно со стороны душевнобольных, психологически неуравновешенных преступников, — констатировал он в заключение.
19
«Жизнь кипит. С утра мне надо поболтать с одной угрюмой бабой, а потом придется жрать с двумя идиотами, поскольку Рогерссон, очевидно, все еще занимается разговорами с другой бабой, — подумал Бекстрём. — И в довершение всего, словно этого недостаточно, здесь еще на обед подают вареные макароны с каким-то чертовым рыбным соусом. Что плохого в обычной тушеной говядине со свеклой, — подумал он. — Сконе ведь находится совсем неподалеку от этой глухомани».
Кнутссон и Торен пребывали в значительно лучшем настроении. Особенно Кнутссон, который обратил свой взор на числящихся в регистре квартирных воров еще до того, как соседка убитой снова появилась на горизонте со своим признанием в крупной утренней газете.
— Предусмотрительно с твоей стороны, Эрик, — похвалил друга Торен. — Когда я читал, что она сказала, у меня не возникло сомнений в ее правдивости. Я думаю, ты на правильном пути.
— Рассказывай, — приказал Бекстрём.
«Вот идиоты», — подумал он.
По словам Торена, все было очень просто.
— Типичное поведение домушников. Сначала они крадутся на самый вверх, туда, куда вряд ли поднимется кто-то из живущих ниже.
В три часа утра в разгар отпускного сезона вероятность напороться на них просто колоссальная, подумал Бекстрём и кивнул ободряюще.
— Да, потом, значит, он звонит на пробу в дверь, проверяя, есть ли кто дома, и тогда собаки начинают лаять, — продолжил Торен.
— Или когда он заглядывал в щель для почты, — пришел на помощь товарищу Кнутссон.
— И тогда он предпочел смыться. Воры ненавидят собак, — объяснил Торен.
«И ты явно никогда не работал в отделе по борьбе с наркотиками», — подумал Бекстрём и кивнул.
— И что не так с этажом ниже? Там же нет ни души, — сказал Бекстрём.
— Слишком близко, боялся разбудить соседа этажом выше, — сказал Кнутссон уверенно.
— Тогда следующий этаж? — спросил Бекстрём.
— Поляк был дома, — возразил Торен. — Хотя он, возможно, уже проверил его дверь тоже.
