— Молодой? Петер ведь не говорил этого, — заметил Кнутссон.
— И сколько же ему тогда? — спросил Бекстрём. «Сами-то они точно как юнцы в переходном возрасте».
— Ну, — сказал Кнутссон, — ему где-то между двадцатью и двадцатью пятью, он на несколько лет старше Линды.
— Вот как! — воскликнул Бекстрём. — По-моему, я так и сказал. Насколько хорошо он знает ее тогда?
— У меня такое мнение… — начал Левин тоном человека, тщательно обдумавшего свой ответ. — Просто мы с Евой обсуждали это до ужина.
— Я слушаю, — сказал Бекстрём. «Так, значит, вы еще и разговариваете», — подумал он.
— Молодой человек, примерно двадцати пяти — тридцати лет. Он хорошо знает Линду, но они встречаются не часто. Она по-прежнему в него влюблена, хотя прошло немало времени с тех пор, как они виделись в последний раз. И уже имела с ним секс когда-то раньше. Вероятно, самый обычный секс, поскольку, мне кажется, именно такой она предпочитает. Не думаю, что она особенно опытна в сексуальном плане. Я спросил судмедэксперта об этом после встречи, и, по его мнению, нет никаких признаков, указывающих на то, что она ранее занималась анальным сексом или более жесткими садомазохистскими вариантами. Никаких старых заживших повреждений кожи или шрамов. Вдобавок, по-моему, она доверяет ему. Они не виделись какое-то время. И вдруг он появляется неожиданно. Среди ночи.
— Она еще влюблена в него, поэтому и впускает, — поддержала Сванстрём. — Я не думаю также, что он совсем молодой. Скорее всего, немного ее старше.
«Ну, Левин, удивил, — подумал Бекстрём. — А он, оказывается, еще в форме».
— Он же имел эрекцию четыре раза примерно за час, — возразил он.
— Да, много воды с той поры утекло, — проворчал Рогерссон, и создалось впечатление, что он просто думает вслух.
— Знаете, по-моему, он был под кайфом, — высказал свое мнение Левин. — Напичкан амфетамином или чем-то подобным.
— Да, или мы имеем дело с мужчиной постарше, который употребил целую банку виагры, — хихикнул Торен.
— Наркоман… — произнес Рогерссон с сомнением. — Это не очень соответствует характеру нашей жертвы. Особенно если я принимаю гипотезу, что она доверяет ему. А мне кажется, она испытывает к нему почти безграничное доверие. Разве смогла бы она полностью положиться на наркомана?
— Он не наркоман. — Левин покачал головой. — Тогда эффект совсем другой. Речь идет о том, кто использует наркотики время от времени. Скажем, в качестве сексуального стимулятора.
— И кого она знает, и кому верит, — добавил Бекстрём и в сомнении покачал головой. — Тогда где он живет? — продолжил он. «Самое время сменить пластинку».
— Здесь в городе, — уверенно высказался Кнутссон. — В Векшё то есть.
— Или поблизости. В Векшё с окрестностями, — уточнил Торен.
— Мужчина, примерно двадцати пяти лет или, возможно, старше, с кем она знакома давно, кого любит и кому доверяет целиком и полностью. И он живет в городе или где-то по соседству. Не наркоман, но порой принимает амфетамин, поскольку знает его действие, чтобы оттянуться по-настоящему и работать как электромиксер, — подвел итог Бекстрём. — А вдруг все обстоит столь плохо, что мы ищем коллегу? Какого-нибудь чокнутого дьявола, которому удается сдерживать свои инстинкты, но в один прекрасный день он срывается?
— Такой вариант я прокручиваю в голове с тех пор, как приехал сюда, — сказал Рогерссон. — Достаточно вспомнить все известные примеры. И все услышанные истории на сей счет. К сожалению, среди них хватает правдивых.
Левин покачал головой.
— Кое-что и похуже встречается в наших рядах, — проговорил он медленно. — У меня тоже возникали подобные мысли. Но я все равно не верю в это, — добавил он и вновь покачал головой.
— И почему же? — спросил Бекстрём. «Да потому, что он не такой, как ты», — подумал он.
— Он представляется слишком безалаберным, на мой взгляд, — ответил Левин. — Вспомни следы, которые он оставил после себя. Разве коллега не прибрал бы за собой?
— Нож ведь, похоже, он вытер, — возразил Бекстрём. — Пожалуй, просто не успел прибрать, — продолжил он. — Подумал, что кто-то пришел домой.
— Ну, все может быть, — проворчал Левин и пожал плечами. — Мне случалось ошибаться раньше.
— Что-нибудь еще? — спросил Бекстрём и окинул комнату взглядом. «Или, слава богу, наконец, можно завалиться в койку и пропустить рюмочку перед сном?»
— Мне кажется, он хорошо выглядит, — сказала Сванстрём неожиданно. — Наш преступник то есть. Линда выглядела просто отменно, — продолжила она. — Вдобавок, похоже, тщательно следила за своей внешностью и одеждой. Вы вообще представляете, сколько стоит такой наряд? Тот, что был на ней. Я думаю, парень не уступал ей. Каждый ищет пару по себе. Так ведь считается?
«Конечно, и вы оба, ты и Левин, дьявольски худые», — подумал Бекстрём.
Прежде чем заснуть, Бекстрём позвонил своей приятельнице — репортерше с местного радио. Чтобы она, во всяком случае, не чувствовала себя одинокой.
— Насколько я поняла, вы получили результат вашей пробы ДНК, — сказала Карин. — Не хочешь ничего мне рассказать?
— Я не понимаю, о чем ты, — ответил Бекстрём. — Ты нормально добралась домой в тот вечер?
Они распрощались, этим у них в тот вечер все и ограничилось.
Она предложила встретиться снова в ближайшее время. Добавив, что им по-прежнему не понадобится говорить о работе.
— Конечно, — сказал Бекстрём. — Звучит чертовски привлекательно. Но сейчас я загружен выше головы, так что давай на днях, — добавил он и подумал: «Слишком все легко получается».
— Должна ли я понимать это так, что у вас начинает склеиваться? — спросила Карин излишне эмоционально.
— You will be first to know,
[2]
— ответил Бекстрём на своем лучшем телевизионном американском.
23
Векшё, четверг 10 июля
В четверг Левин постановил для себя завязать с чтением вечерних газет. Его решение было окончательным, бесповоротным и охватывало «Афтобладет», «Экспрессен» и две младшие и более вредные сестренки последней, «Гётеборгс-тиднинген» и «Квелспостен».
Большая двухполосная статья, которая вызвала его особое негодование, вышла в «Квелспостен» в тот же день, и на фоне всего прочего написанного об убийстве Линды в вечерних изданиях страны она выглядела довольно безобидной. В ней некий Робинсон-Мике представлял свою историю под названием: «Я встретил Линду в ту ночь, когда ее убили».
Сей молодой человек, телезвезда местного пошиба, подрабатывал в городском отеле в четверг 3 июля. В тот самый вечер, когда Линда посетила тамошний ночной клуб за несколько часов до трагической смерти. Ему составляли компанию двое коллег того же рода, Фармен-Фрассе и Нина из «Старшего брата», и их совместная задача сводилась к тому, чтобы помогать в баре, общаться с гостями и способствовать хорошему настроению гостей заведения.
