Через пару часов все закончилось. Нюландер отказался от встречи в кабинете комиссара полиции лена, запланированного обеда и прочих формальностей. Ему требовалось лететь дальше в Гётеборг в связи с похожим делом, а с практическими деталями в Векшё могли надлежащим образом разобраться его помощники вместе с Олссоном.
— Однако я хотел бы поприветствовать моих сотрудников, — сказал главкримп и полчаса спустя вошел в расположение разыскной группы.
«Что, черт возьми, происходит? — подумал Бекстрём, услышав шум в коридоре и увидев первые фигуры в камуфляжном наряде. — Уж не война ли началась?»
Нюландер появился в дверном проеме и кивнул всем. Затем он отвел Бекстрёма в сторону и даже похлопал его по плечу.
— Я верю в тебя, Острём, — сказал он. — И не тяни с задержанием.
— Естественно, шеф, — отчеканил Бекстрём и кивнул в направлении зеркальных очков своего самого высокого начальства.
«Премного благодарен, Морда», — подумал он.
— Ты сможешь совершенно беспрепятственно взять его в эти выходные, — сказал Нюландер, когда он и комиссар полиции лена вернулись на аэродром. — Парни, которые сделают всю работу, уже на казарменном положении, — объяснил он.
— Боюсь, так быстро не получится, — прокричал комиссар, поскольку вертолет уже начал разогревать двигатели и он едва слышал собственные слова.
«Почему эти парни живут в казармах? — подумал он. — Разве у них больше нет собственного дома?»
— У нас же имеется образец ДНК, — недоумевал Нюландер. — Чего вы ждете?
Комиссар полиции лена довольствовался кивком, поскольку никто не слышал, что он говорил, да и это явно никого не заботило.
«Что происходит? — подумал он. — Здесь в Векшё? У меня».
После обеда Бекстрём решил прогуляться мимо служебного кабинета Олссона, поскольку пришло время промыть мозги этому придурку. Красная лампа над его дверью горела, но Бекстрём пребывал не в том настроении, чтобы ждать, поэтому просто постучал и вошел.
Олссон находился в комнате не один, а с коллегами из Национального спецподразделения, но, судя по всему, чувствовал себя не слишком комфортно в их компании. Одетые в камуфляжный наряд и как капли воды похожие друг на друга, хотя двое из них были обриты наголо, а третий имел на голове короткий ежик, они даже бровью не повели, когда Бекстрём к ним вторгся.
— Ах, это ты, Бекстрём, — сказал Олссон и быстро поднялся. — Извините, я оставлю вас на минуточку, — обратился он к бравым парням и вытащил Бекстрёма в коридор. — Зачем их прислали к нам, — заныл Олссон, стоило ему закрыть за собой дверь. — Что происходит в шведской полиции?
— Обыск, — потребовал Бекстрём. — Самое время провести обыск у ее папочки.
— Естественно, — согласился Олссон с блеклой улыбкой. — Я просто не успевал, как ты понимаешь, но, если сможешь попросить Энокссона заглянуть ко мне сразу же, я организую это дело.
— Потом я хочу, чтобы мы снова допросили ее отца и мать, — сказал Бекстрём, не собираясь упускать удобного случая.
— Естественно, — повторил Олссон. — Сейчас они, наверное, справились с шоком. Да, тогда в этом есть смысл, — добавил он в качестве объяснения. — Ты не допускаешь мысль, что она случайно столкнулась с каким-то абсолютно незнакомым ей психом?
— Она напоролась на кого-то из своих знакомых, — сказал Бекстрём коротко. — А тот оказался полным идиотом.
Олссон кивнул.
— Попроси Энокссона спуститься ко мне как можно быстрее, — произнес он чуть ли не с мольбой в голосе.
Энокссон был одет в лабораторный халат, и, увидев вошедшего в технический отдел Бекстрёма, снял перчатки, положил их на большой лабораторный стол и выдвинул стул для гостя.
— Добро пожаловать в наши пенаты, — сказал Энокссон и дружелюбно улыбнулся. — Будешь кофе?
— Только что пил, — ответил Бекстрём, — но все равно спасибо.
— Чем я могу помочь тебе? — спросил Энокссон.
— Наркотики, — сказал Бекстрём. «А Олссон может посидеть и попотеть еще немного», — подумал он.
Потом он поведал Энокссону, о чем они с коллегами разговаривали предыдущим вечером.
— Коллега Левин пришел к мысли, что убийца, возможно, находился под кайфом, — сказал Бекстрём. — Как мы можем это выяснить?
По словам Энокссона, им было вполне по зубам справиться с такой задачей. Крови, найденной на подоконнике, пожалуй, хватало для исследования данного вопроса. Зато могла ли об этом поведать сперма преступника, он, честно говоря, понятия не имел, но, естественно, собирался проверить. Найденные ими волосы также внушали определенную надежду.
— Если часть из них с головы убийцы, то в Главной криминалистической лаборатории сумеют выяснить, употреблял ли он, например, марихуану. По крайней мере на протяжении какого-то времени.
— А если предположить, что он хватанул дозу, прежде чем принялся за Линду? — спросил Бекстрём.
— Сомнительно. — Энокссон покачал головой. — О каком наркотике ты думаешь?
— Амфетамин или нечто подобное, — назвал Бекстрём.
— Ага, да, — сказал Энокссон. — Выходит, не мы одни озадачились данным моментом, — добавил он, не уточнив, что, собственно, имеет в виду. — Я обещаю, мы сделаем все возможное. — Относительно же самой Линды мы получили сообщение от химиков сегодня утром, — продолжил он и полистал бумаги, лежавшие на большом лабораторном столе перед ним. — Ах вот оно, — сказал он и взял одну из них.
— Я слушаю, — буркнул Бекстрём.
— Одна десятая промилле алкоголя в крови и две десятых в моче, а это на обычном шведском означает, что она находилась в легкой степени опьянения, будучи в кабаке, но по большому счету была трезвой, когда умерла.
— Ничего иного? — спросил Бекстрём.
«Может, мне повезло, и они потребляли дурь вместе», — подумал он с надеждой.
— Ничего, — сказал Энокссон и покачал головой.
— Так называемое обследование на предмет лекарственных препаратов в крови дало отрицательный результат, а марихуана, амфетамины, опиаты, метаболиты, кокаин не удалось обнаружить в моче, — прочитал Энокссон, сдвинув очки на кончик носа. — Линда, похоже, была абсолютно чистой, если использовать выражение, которое обычно применяют коллеги из отдела по борьбе с наркотиками, — констатировал он.
«Нельзя получить все сразу», — подумал Бекстрём.
— Еще одно дело, — сказал он. — У тебя есть время?
— Естественно, — ответил Энокссон.
— Кто он? — спросил Бекстрём.
«Не торопись, — подумал он. — Олссон никуда не денется».
— Я считал, это твоя работа, Бекстрём, — ответил Энокссон уклончиво. — Ты имеешь в виду полочку для обуви и все другое? Что, скорее всего, речь идет о ком-то, кого она знала?
